Приступ тревоги: как это бываетГенерализованное тревожное расстройство, симптомыКак я решила обратиться к врачу, чтобы избавиться от тревогиКак я научилась избавляться от стресса и избегать приступа тревогиКак я научилась присутствовать здесь и сейчасВы не одниЯ — это не моя тревога Если все вокруг радуются прекрасной погоде, вкусной еде и умиротворяющим пейзажам, а ваш мозг даже в идиллической картинке находит повод для беспокойства, тревоги и страха, — возможно, это симптомы тревожного расстройства. Писатель Кэндес Гангер живет в этом состоянии много лет, последние годы серьезно занимается лечением тревожного расстройства — и написала историю своей тревоги. Это началось рано. Прямо посреди классной комнаты, после того, как учительница первого класса не отпустила меня в туалет, я сильно описалась. Не смогла сдержаться, хотя и пыталась. И тут же пришла в такое смущение, что мир стал для меня черным. Мое тело, как питон, опоясал страх, на моих кистях и лодыжках словно появились цепи. Я задохнулась и вцепилась себе в горло в попытке глотнуть воздуха. Но чем больше я паниковала, тем хуже мне становилось. Я не могла убежать, не могла сдвинуться с места. А просто сидела, навечно став частью мокрого, выложенного плиткой пола, и взгляды всех были прикованы ко мне. Если я закрою глаза, то снова увижу очертания самой себя, помирающей внутри. Те же самые чувства беспокойства и страха до сих пор живы во мне и подобны чуме. Но причины этого теперь, конечно, иные. Ужасные воспоминания все время ждут подходящего момента, чтобы выплыть на поверхность. Я при этом могу находиться на вечеринке, окруженная друзьями, стоять в очереди за кофе или быть наедине с собой, не имея никакой причины для стресса. Приступ тревоги для меня — это психическая тюрьма, удерживающая мои мыcли и тело в плену. Когда со мной случается нечто подобное, от нее нет спасения, нет убежища, где можно спрятаться. Мое сердце работает как отбойный молоток, в легких нет воздуха, и я теряю контроль над своими органами, мыслями и, главное, перестаю адекватно воспринимать реальность. Я становлюсь злодейкой, сражающейся не с миром, но с собой, и единственная причина моей беспомощности — я сама. С первого взгляда я ничем не отличаюсь от остальных. Я мать, писательница, люблю бегать. Возможно, в данный момент я выполняю какой-то пункт из списка дел на день или покупаю ужин навынос вместе со своей семьей в ресторане. Возможно, вы видите меня, совершающей пробежку по кладбищу или получающей ежедневную дозу латте в кофейне, где работники знают, что я закажу, еще до того, как я войду в дверь. То есть с точки зрения окружающего мира у меня все "прекрасно". Я выгляжу "нормальной", что бы это ни значило. Но внутри я расколота на миллион маленьких кусочков. развод моих родителей или же то, что я была такой толстой, что никогда не чувствовала себя как дома в собственной оливкового цвета коже. Или же травматическая потеря, от которой я страдала в подростковые годы, когда отчаянно хотела найти свое место в мире и сражалась за это что было сил. Все перечисленное могло не иметь никакого значения, или же все подобные случаи, перемешавшись между собой, превратились в одну канцерогенную массу. Исток не имеет значения. Одно за одним, сорняк за сорняком, страх, и беспокойство, и потерянное время — и все это накапливалось до тех пор, пока сорняки не заполонили мой прекрасный сад, мою душу. До тех пор, пока я не стала чувствовать себя внутренне ужасной. Иногда мертвой. А иногда вообще ничего не чувствовала. Сорняки, сколь долго я ни паниковала бы из-за них, никогда не станут чем-либо красивым. Я знаю это — но тем не менее. Я сдаюсь не потому, что не могу бороться, а потому что временами не соображаю, как это делать. Тревога выискивает щелочки, слабые места в моем сознании и в том, что делает меня человеком. Ее единственная задача — манипулировать всем, во что я верю, до тех пор, пока я уже не могу различить, что правильно, что нет. Я потеряла бесчисленные часы в темноте ночей, подпитывая это чудовище, прекрасно зная, что ничего хорошего не получится из моего беспокойства. Зная, что с каждым разом только делаю себе хуже. А затем, до кучи, беспокоясь и об этом. Тревоге наплевать. Абсолютно. Когда я, свернувшись в клубок, страдаю от бессонницы или же борюсь с порывом вылететь из комнаты, где полно народа, тревога нашептывает мне на ухо всяческие лживые вещи, до тех пор, пока мои мысли не перестают быть моими. Теперь они принадлежат тревоге. Мой мир по большей части нормальных страхов (клоуны, сельскохозяйственная техника, зеркала — ну все, как обычно) расширяется до чего-то слишком большого, над чем невозможно одержать победу. Такая жизнь совершенно выматывает, и конца этому не видно — весь цикл повторяется вновь и вновь. Но я не знаю, как исправить положение дел, как починить себя. Знаю только, что кто-то из нас должен исчезнуть — я или тревога. депрессию, что другие сорняки в моем саду (обессивно-компульсивное расстройство и анорексия) подняли свои уродливые головы. Казалось, все мои изъяны объединились против меня. Помню, что, глядя на успешные стороны моей жизни — любящего мужа, двух замечательных детей, хорошее здоровье и бесконечное число других вещей, — мой мозг только и жаждал разрушить все это. В какую-то секунду я остановилась, подумав о том, что должна постоянно поддерживать своих детей, быть их героиней. Нельзя было, чтобы они росли, считая, что жить так, как я, естественно. Я не могла продолжать жить, как живу, потому что, говоря откровенно, это не жизнь, а тихое страдание. Тогда, несколько лет тому назад, я бросила длинный тяжелый взгляд на свою жизнь и поняла некоторые очень важные вещи. Тревога — это не моя вина. Я неспособна заставить себя контролировать ее без нужных приемов и/или лекарств. Я могу победить ее. И самое главное, то, что я оказалась в такой ситуации, не делает меня хуже других. Тревога бывает у всех. Некоторые справляются с этим сорняком успешнее, чем другие, но я не из подобных людей. Так что никто не "нормален", никто не "в порядке", и осознание этого придает мне надежду. Первый шаг для меня был очевидным, но не самым легким — нужно было взять в руки телефон. То, насколько я нервничала, держа у уха трубку, дало понять, как сильно я нуждаюсь в лечении. Правильное решение нашлось не сразу, но после серьезных размышлений я стала проходить терапию — у трех специалистов, потому что я женщина типа "побеждай или уходи" (что, по иронии судьбы, возможно, послужило одной из причин моей тревоги). паника. Для меня нет более спокойного места, чем океан — Атлантический, например, в Коко-Бич. Звук разбивающихся о берег волн, ветер в волосах и теплое лимонное солнце на коже (такое не вспыхнет, не загорится) помогают сделать вдох. Когда у тебя паника, дышать трудно, горло сжимается — мне пришлось много тренироваться, чтобы научиться этому. У меня никогда ничего не получилось бы, если бы не визиты к врачу, которые я так долго откладывала. Мы начертили карту моих страхов, так что у меня теперь была система координат. Как ни удивительно, но существует большая разница между "мне нечего носить", "в комнате слишком много людей" и "кто-то умер". Из всего этого я вынесла, что тревоге все равно, насколько силен мой страх по десятибалльной шкале. В моем запутанном восприятии единица не отличается от десятки и меня парализуют все мысли. Но, по крайней мере, я смогла выявить вещи, которые меня беспокоят, и то воздействие, которое они оказывают на мое психическое состояние. Это значит, что если я могу понять причину, признать ее и положиться на свои приемы, то у меня появится шанс избежать приступа. Знание — это действительно сила. Тревога считала, что может бесконечно долго прятаться от меня; я же чувствую себя сильной, когда становлюсь охотником, который находит ее и вытаскивает на свет, где может сразиться с ней. Теперь я знаю, что другого пути действительно нет. Я — это не моя тревога Очень долгое время я позволяла болезни разрушать мою жизнь. Моя душа оказалась отравленной. Если я не человек, который все время беспокоится, осторожничает, слишком сильно обо всем волнуется, то кто я, черт побери? Я скажу вам. Я мать, жена, писательница, бегунья, ужасная любительница кошек и неисправимая потребительница латте. Я все что угодно, но не моя тревога. Точно так же дело обстоит и с вами. И хотя мне теперь гораздо лучше, чем без чьей-либо помощи, все же временами я чувствую приближение паники, прежде чем успеваю сделать глоток воздуха или представить берег океана. Я не совершенна, я все еще в поисках лучшего образа жизни, и от этого случаются сбои и ошибки. Некоторые лекарства мне не подходят. Некоторые методы терапии не принесли нужных плодов. Потому что тревога так сильна. Но это не означает, что мы должны перестать бороться с ней. Когда я выхожу из дома в какое-нибудь незнакомое место, если мои легкие напрягаются и издают шипящий звук или мое сердце начинает учащенно биться, я стараюсь помнить, кто из нас главный. Я не всегда буду действовать успешно. Много раз мне приходилось сворачиваться в клубочек и позволять слезам заливать пол. Я всего-навсего человек, и, честно говоря, быть человеком иногда очень трудно. В жизни есть свои взлеты и падения. Она всегда уготавливает для нас странную смесь хорошего и плохого. Но каждый день — это еще один день для того, чтобы вернуть себе контроль над ней. Вытравить темноту из своих костей, поместить ее на ладони, закрыть глаза и дуть до тех пор, пока не останется ничего, кроме легкого дыхания и того, чего вам, возможно, не хватало все это время, — ясности, спокойствия, мира, принятия того, кто вы есть, и красоты, из которой вы сделаны. Я знаю, тревога всегда будет со мной где-то внутри меня, дожидаясь, чтобы выбраться на свет, когда я окажусь слабой. Но знание этого уже придает мне силы. В борьбе за то, чтобы вернуть контроль над этой историей — моей историей — я теперь знаю, как отредактировать черновик рукописи (при помощи терапевтических приемов), как переписать конец (при помощи надежды) и с каким злодеем покончить (с тревогой). Если