Российской экономике предстоит серьезное, а возможно, и длительное падение, как, собственно, и мировой — пандемия, конца и края которой пока не видать, не пощадит никого. Для обычных граждан, вероятно, важны не абстрактные проценты падения ВВП страны, а то, как это отразится на их доходах. Связь тут прямая: стагнация экономики означает дальнейший процесс обнищания населения: по предварительным прогнозам, миллионы людей лишатся работы, зарплаты — полностью или частично, иных источников дохода — хоть от предпринимательства, хоть от акций. Каковы грядущие масштабы бедствия, на что надеяться попавшим в трудную финансовую ситуацию гражданам и как можно минимизировать потери, мы беседуем с Антоном ТАБАХОМ, главным экономистом рейтингового агентства «Эксперт РА», доцентом экономфака МГУ им. М.В.Ломоносова.— Большинство аналитиков считает, что по итогам года реальные доходы россиян упадут на 5%. Вы называете ту же цифру. Чем обусловлено такое единодушие? — Да, оценка в 5% по году — это сейчас мейнстрим. Впрочем, если брать второй квартал, то, по нашей оценке, доходы за этот период обвалятся на 15%. Конечно, здесь есть элемент гадания на кофейной гуще, но падение будет существенным. — Как это падение доходов распределится по группам населения? — Не стоит забывать, что у нас основной объем зарплат сконцентрирован в бюджетной или окологосударственной сфере, где ситуация значимо не изменится ни в хорошую, ни в плохую сторону. Пенсии в этом году вырастут. Пособия тоже — как за счет опережающей индексации, так и за счет расширения социальных программ, которое было анонсировано еще в январе. Максимально пострадают зарплаты вне госсектора. Достаточно сильный удар получат доходы от предпринимательской деятельности. Доходы от финансовых инструментов незначительно снизятся: у нас это в основном проценты по депозитам, которые пока не падали, но к 2021 году, вероятно, настанет и их черед. Что касается инфляции, то всплеск будет, но небольшой и с низкого уровня в феврале. А насчет второго квартала напомню, что на него приходятся майские праздники и начало лета — поэтому его доля в годовых цифрах меньше 25%. Сезонный провал в макроэкономических, производственных показателях происходит в эти месяцы регулярно, а сейчас ситуация усугубляется карантинными мерами. С другой стороны, после таких провалов обычно следует отскок. Насколько он будет быстрым и насколько «размажется» по рабочей силе, сказать сложно. — Можно ли рассмотреть проблему падения доходов в отраслевом и профессиональном разрезе? Какие слои населения, какие специальности и квалификации в наибольшей степени потеряют в доходах, а кого минует сия участь? — Есть целые сектора экономики, в которых работники практически ничего не потеряют. Возьмем компании инфраструктуры: у энергетиков и коммунальщиков все будет хорошо. Возможно, возникнут какие-то проблемы в сфере ЖКХ, но государство ее наверняка поддержит. Одной из самых защищенных статей бюджета на ближайшие несколько лет станет здравоохранение, хотя бы из-за эффекта страха, ожидания неминуемых эпидемий. Туда будут вкладываться деньги, с учетом этого будет выстраиваться больничная сеть. В краткосрочном плане пострадает все, что связано с туризмом, с офлайновыми развлечениями. Там просто катастрофа! А вот продовольственная розница и сельское хозяйство будут чувствовать себя замечательно, если только не случится неурожай. Относительно неплохо будут обстоять дела в сфере непродовольственной розницы: там большой отложенный спрос, и, как только пандемия закончится, люди снова начнут затариваться. К примеру, уже сейчас во многих регионах открылись магазины, связанные с садоводством и ремонтом. В конце концов, летний сезон начинается независимо от самоизоляции. Или возьмем железные дороги: ситуация с пассажирскими перевозками крайне печальная, а с грузовыми хоть и есть провал, но небольшой. Вообще, рассуждать о том, кто выживет, а кто нет, сложно. Видно, кто сейчас максимально защищен, а какие индустрии оказались «на замке» на период от полугода до полутора лет. — С пандемией понятно. А насколько на ситуацию с доходами влияет фактор падения рубля по отношению к доллару? — Минимально. Курс отразится на инфляции, но мы не знаем, насколько сильно рубль упадет по итогам года. Если мы возьмем мартовские колебания, то рубль сначала потерял 10%, а потом откатился назад от пиковых значений. Более того, слабый рубль подстегнет импортозамещение и может спасти некоторые рабочие места. — Если говорить о доходах людей, занятых в частном секторе, то они зависят от состояния бизнеса. Поэтому вопрос поддержки бизнеса со стороны государства обрел максимальную остроту. Как вы оцениваете меры, предпринимаемые властями? — Про них можно сказать: хорошо, но мало. Государство ожидаемо не хочет тратить слишком много в условиях полной неопределенности. К примеру, оно намерено давать компаниям субсидии и беспроцентные кредиты, рассчитываемые исходя из одного МРОТ на работника при сохранении 90% занятых и только для компаний в пострадавших отраслях. Но в этом случае работодателю едва ли не проще уволить людей: они тоже будут получать минимальную зарплату в виде пособия по безработице. Если бы это делалось в пропорции к средней зарплате (как в большинстве европейских стран), тогда другое дело. Такая практика может быть оправдана в случае с трудоемкими отраслями с низкими зарплатами, но она не годится для попавших под удар компаний в более интеллектуальных сферах. К слову, московская программа поддержки бизнеса в этом плане выглядит более здравой. Да, кредиты не беспроцентные, но при этом будут субсидироваться уже существующие кредиты, соответственно, будет снижаться долговая нагрузка. И еще. Понятно, что увеличение пособия по безработице — дело благое, но у нас за последние десятилетия система служб занятости атрофировалась. Это большая проблема, поскольку нет работающего механизма, который бы позволил донести пособия до людей. Непонятно, что делать самозанятым. Поэтому придется фактически заново отстраивать систему выдачи пособий по безработице и содействия по трудоустройству. И опять же рост официальных безработных частично будет вызван ухудшением ситуации на рынке труда, а частично тем, что появился смысл регистрироваться. Потому что максимальное пособие не 4,5 тысячи, не 8, а свыше 12, а в Москве и 19,5 тысячи плюс детские надбавки. Это осмысленные деньги. — А что скажете насчет идеи единовременных выплат населению, ставшей реальностью в некоторых странах Запада? — Я бы не переоценивал такую меру. В Соединенных Штатах и в некоторых странах Европы это только развертывается. В Германии единовременные выплаты получают фрилансеры и микробизнесмены, а остальные получают увеличенное пособие по безработице через работодателя, когда работникам платят от 60% до двух третей оклада вне зависимости от того, работают они или нет. В Германии очень развита система таких пособий. У них есть аппарат, который позволяет это дело быстро реализовать, когда, условно говоря, в понедельник подаешь заявление, а в среду тебе на счет приходят деньги. Кроме того, Германия может себе позволить одолжить гражданам под ноль процентов столько, сколько им надо. Что касается Америки, в тамошних условиях намечаемая раздача каждому $1200 — это двухнедельная минимальная зарплата. Примерно то же самое, что выдать у нас налогоплательщикам по 5 тысяч рублей: пару недель не умереть с голода. У нас раздача денег сработает плохо по двум причинам. Во-первых, нет соответствующего механизма раздачи, во-вторых, нынешний кризис ударил не по самым бедным и не по работникам крупных компаний, а по среднему классу в городах-миллионниках и курортных зонах. Ему эти «вертолетные деньги» не помогут, ему нужна поддержка, направленная на восстановление спроса и занятости, рабочих мест. Для самых бедных должны быть пособия — это действенная мера социальной поддержки. Но спрос на продукцию пострадавших компаний она не создаст, деньги пойдут на еду и гашение кредитов, а у банков и пищевиков по нынешним временам и так все хорошо. В России речь должна идти о прямом субсидировании кредитования с последующим списанием в разумных пределах. То есть не одного МРОТ, а средней зарплаты по региону, а то и двух. Повторяю: помогать надо в первую очередь бизнесу, а уж через него, опосредованно — всем остальным. — Как бы сейчас ни было все плохо, но рано или поздно начнется экономическое выздоровление. Как скоро и какими темпами доходы населения будут восстанавливаться? — Смотря с какой точки отсчета смотреть. Если брать от уровня второго квартала, то уже в третьем. Просто потому, что существует естественный отскок. К показателю 2019 года, кстати, не самому высокому, доходы, скорее всего, вернутся к началу 2022-го. Едва ли нынешнее падение удастся компенсировать в 2021-м, просто чисто статистически. Если мы говорим про зарплаты, то, вероятно, восстановление произойдет в 2021 году. — Если не уповать на милость государства, то какие самостоятельные финансовые шаги следует предпринимать людям, чтобы выжить? Пытаться сберечь последнюю копейку, менять рубли на валюту, срочно закрывать банковские депозиты, не бояться брать новые кредиты? — Нужно сохранять холодную голову. Пересмотреть финансовые приоритеты, понять, есть ли риск потери работы, и если да, на что можно претендовать. Составить чрезвычайный бюджет — без бомжевания, но с учетом изменившихся обстоятельств. И прежде чем пытаться заработать, проверить, нет ли зияющих дыр в личном бюджете. Дмитрий Докучаев, Георгий Степанов