Не сообразили

Первые тревожные сигналы для производителей нефти и стран, чья экономика сильно зависит от ее экспорта, появились еще в январе. В разных странах, в первую очередь в США и Европе был зафиксирован спад производства. Тогда его связывали с теплой погодой, торговой войной Вашингтона и Пекина, списывали на проблемы Boeing, вынужденного отказаться от выпуска ненадежных самолетов 737 MAX. Аналитики называли проблемы неожиданными — даже несмотря на то, что весь прошлый год упорно предсказывали кризис. О коронавирусе если и говорили, то точно не считали его глобальной проблемой. Даже власти Китая стали принимать серьезные меры лишь к концу января, хотя сообщили о вспышке новой потенциально опасной болезни Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) 31 декабря.

По мере распространения инфекции опасения нарастали: в Китае останавливались производства, включая открытый 7 января при личном присутствии Илона Маска шанхайский завод Tesla, в остальном мире падал спрос на многие товары и услуги. Это не могло не отразиться на нефтяных котировках, ведь значительная часть поставок не обеспечена долгосрочными контрактами с фиксированными ценами. Зачастую стоимость определяется в ходе биржевых торгов — и не на годы, а только на месяцы вперед (самым достоверным считается уровень цены на месяц, следующий за ближайшим).

Нефть в чистом виде, в отличие от газа, использовать невозможно — ценность представляют только полученные из нее продукты: бензин, керосин, мазут, авиационное топливо. Их производят нефтеперерабатывающие заводы (НПЗ), и именно они — через профессиональных посредников-трейдеров — выступают покупателями и торгуются с продавцами на бирже. Во время кризиса потребность экономики отдельной страны или всего мира в нефтепродуктах снижается: ограничиваются или прекращаются перевозки, замораживаются стройки и производственные мощности. Нефтяники могут ответить на падение спроса сокращением добычи, но не особенно сильным — современные технологии не позволяют отдельным скважинам долго простаивать без дела.

Ситуации, когда уже добытой нефти в мире становится слишком много, а предложение превышает спрос, не редкость. Время от времени так происходит из-за цикличности всех экономических процессов. Но обычно перенасыщение рынка происходит постепенно, и все участники успевают подготовиться к снижению цен, а потому резких скачков, как правило, удается избежать. Одно из исключений случилось в конце 2014 года, когда мировые цены упали почти вдвое — до 56,5 доллара за баррель. Вслед за этим сильно ослабел рубль, напрямую зависящий от объема заработанной на экспорте ресурсов валюте, — с 49 до 69 за доллар.

Крутое пике

Нынешний спад тоже начинался плавно. Трейдеры и НПЗ реагировали на снижение спроса, но вплоть до начала марта готовы были предлагать за баррель эталонной североевропейской нефти марки Brent не меньше 50 долларов (на 10-12 долларов ниже средних цен прошлого года). Перелом случился в начале марта, когда состоялась встреча участников сделки ОПЕК+: 13 членов Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) и 11 сторонних государств, включая Россию. В 2016 году они договорились сократить добычу на 1,7-1,8 миллиона баррелей в сутки ( на тот момент — около двух процентов глобального спроса). Тогда цены, хоть и не сразу, выросли, а Россия оказалась в выгодном положении, ведь снижать добычу ей пришлось исходя из рекордно высоких показателей.

Впоследствии соглашение несколько раз продлевалось, и благодаря ему главным нефтяным державам удавалось удерживать котировки на приемлемом уровне — и одновременно недостаточно высоком для того, чтобы позволить зарабатывать и расширяться американским конкурентам. Те специализируются на сланцевых месторождениях, себестоимость добычи на которых выше, чем на классических. Очередную встречу группы ОПЕК+, намеченную на 6 марта, воспринимали как дежурную формальность, но неожиданно ее участники не смогли прийти к согласию, и сделка развалилась: прежним обязательствам по сокращению добычи оставалось жить до конца месяца.

В тот же день котировки упали: североевропейская нефть Brent и американская WTI (традиционно стоит немного меньше) подешевели на девять процентов — до 45,8 и 42,1 доллара за баррель соответственно. От еще большего обвала на время спасло лишь закрытие биржи на предстоящие выходные — это же обстоятельство помогло и рублю. В понедельник, 9 марта, падение продолжилось — уже на открытии торгов оно составило 27 процентов.

Но даже 35 долларов за баррель, которые в начале года многим казались катастрофой, продержались недолго — к 18 марта цена опустилась до 26,7 доллара. Многолетний минимум был установлен 1 апреля и равнялся 24,7 доллара за баррель. Масла в огонь подливали сообщения из Саудовской Аравии, объявлявшей о планах нарастить добычу в апреле сразу на 20 процентов и предоставить главным покупателям серьезные скидки.

Особый путь

Российскому сорту Urals пришлось еще труднее: он считается менее качественным по сравнению с эталонными аналогами, а потому цены на него устанавливаются со скидкой относительно Brent. К концу марта они опустились до уровня 1999 года — 16,2 доллара за баррель (федеральный бюджет сверстан из расчета 42 доллара за баррель). С учетом расходов на транспортировку цена и вовсе ненадолго оказалась отрицательной — производители сохраняли добычу только из опасений потерять скважины.

Следом за нефтью падал и курс рубля. На закрытии торговой сессии 6 марта один доллар стоил 68,5 рубля, спустя три выходных дня — уже 73 (весь февраль колебался в районе 65 рублей). Худшим днем для российской валюты стало 19 марта, когда курс доллара достигал 81,9 рубля, курс евро — 89,6.

Благодаря действиям Центробанка, тратившего золотовалютные резервы (за месяц было израсходовано больше пяти процентов), ситуацию удавалось держать под относительным контролем. В один из самых критичных моментов на выручку пришло правило Московской биржи, автоматически останавливающее торги при падении цены актива больше чем на 7,2 процента. Пауза немного охладила пыл спекулянтов. И хотя уже на следующий день был установлен антирекорд, без нее результаты могли быть еще хуже.

Положение усугубляет будущая сделка по передаче Сбербанка от ЦБ в собственность правительства. Деньги на нее планировалось взять из ФНБ, в котором хранятся валютные сверхдоходы от экспорта нефти и газа. Согласно тому же бюджетному правилу, при стабильной цене нефти ниже 42 долларов за баррель средства фонда расходуются на поддержание текущих бюджетных трат. До начала кризиса ФНБ располагал 150 миллиардами долларов, а сделка оценивалась в 32 миллиарда. Теперь появляется риск, что при затяжном спаде средств на нее может просто не хватить. В таком случае правительству придется как минимум придумывать новую схему.

Кто виноват

Весь месяц, прошедший с разрыва сделки ОПЕК+, действующие лица и сторонние наблюдатели выдвигали разные версии случившегося. Согласно самой первой, инициатором расторжения выступила Москва, надеявшаяся таким образом вытеснить с рынка американских нефтяников — дождаться момента, когда те уже не смогут работать в убыток и начнут банкротиться. Известно, что российские добывающие компании с 2016 года были недовольны ОПЕК+. Соглашение нарушало их планы и мешало вкладываться в новые месторождения. К тому же не все были уверены, что оно сработает и поможет добиться более высоких цен.

Но даже в случае достижения цели нефтяники оказывались в минусе: при схожей выручке (большие объемы добычи, проданные задешево, примерно равны малым задорого) они получали более высокие налоги, которые рассчитываются исходя из цены, и невыгодный экспортерам крепкий рубль. Последнюю проблему чуть позже удалось решить благодаря бюджетному правилу — оно предусматривает покупку валюты для Фонда национального благосостояния (ФНБ) на излишки нефтегазовых доходов бюджета. Но предубеждение нефтяных компаний против сделки ОПЕК+ сохранилось.

Вечером 9 марта российский министр энергетики Александр Новак, ездивший на переговоры в штаб-квартиру ОПЕК в Вене, рассказал, что фиаско было ожидаемым для властей, но сам он на разрыве сделки не настаивал. По словам чиновника, Россия была готова оставить все как есть, однако остальные участники во главе с Саудовской Аравией требовали сократить добычу еще на 1,5 миллиона баррелей в сутки.

В начале апреля эту версию подтвердил и президент Владимир Путин. «К сожалению, наши партнеры из Саудовской Аравии не согласились продлить текущую сделку на текущих условиях, фактически вышли из соглашения и объявили о значительных дополнительных скидках на свою нефть, а также планах по резкому увеличению добычи», — заявил глава государства, добавив, что Эр-Риядом двигало желание избавиться от конкурентов.

Такую позицию сложно вписать в логику событий. Агрессивное поведение Саудовской Аравии после разрыва соглашения (сильный рост объемов добычи и массовые скидки) называли не иначе как «нефтяной войной», подразумевая, что война оборонительная. Независимые аналитики видели одновременно попытку отомстить за демарш России и усадить ее за стол переговоров. Саудовский министр иностранных дел Фейсал бен Фархан Аль Сауд назвал слова Путина «лишенными правды» и заявил, что на самом деле 23 партнера Москвы по ОПЕК+ до последнего пытались уговорить ее на еще большее снижение добычи. Слова российских чиновников подтверждает лишь то обстоятельство, что отечественные нефтяники так и не увеличили добычу, сохранив ее на прежнем уровне.

В одной лодке

Как бы там ни было, срыв сделки затронул не только ее участников, но и множество других стран. Покупатели получили дешевое сырье, что стало небольшим облегчением для их экономик на фоне пандемии коронавируса. Норвегии, не входившей в ОПЕК+, пришлось гораздо активнее обычного тратить крупнейший в мире резервный фонд, и без того понесший рекордные убытки из-за падения фондовых рынков. Неожиданно в выигрыше оказался Китай, получивший возможность повысить значимость своей национальной валюты — юаня. Страна, быстрее остальных преодолевшая эпидемию коронавируса, стала крупнейшим в мире импортером нефти и теперь может диктовать продавцам свои условия, в том числе и валюту для расчетов.

Самые неоднозначные последствия наступили для США. Страна, стремящаяся стать чистым экспортером энергоресурсов, с одной стороны, заинтересована в высоких ценах, с другой — сама закупает немалые объемы нефти и не хочет за нее переплачивать. В прежние годы президент Дональд Трамп использовал низкие цены на бензин (в Америке, в отличие от России, они напрямую привязаны к стоимости нефти) для привлечения избирателей перед выборами в Конгресс.

Однажды он даже звонил наследному принцу Саудовской Аравии Мухаммеду бин Салману и просил его повлиять на мировой рынок, нарастив добычу. Нынешний обвал президент решил использовать для того, чтобы наполнить государственный нефтяной резерв, созданный после кризиса 1973 года. Тогда арабские члены ОПЕК отказались продавать сырье США по политическим причинам и спровоцировали дефицит.

Одновременно американские нефтяники борются за возврат цен к более приемлемым уровням. Их бизнес начнет окупаться при стоимости барреля как минимум в 45 долларов. В начале апреля стало известно о первом банкротстве: компания Whiting Petroleum, разрабатывающая месторождения в штате Северная Дакота, признала невозможность исполнять обязательства перед кредиторами.

Что делать

Оставшиеся добывающие компании обратились к бывшему министру энергетики Рику Перри с просьбой повлиять на Белый дом. По мнению владельцев и глав крупнейших компаний отрасли, их проблемы должны решаться на самом высоком уровне. Подходящих способов два: заставить Россию и Саудовскую Аравию договориться либо ввести против них санкции. Трамп выбрал первый и выступил неожиданным миротворцем. Одними только постами в Twitter о телефонных переговорах с Мухаммедом бин Салманом он поднял цену барреля на 14 процентов. Также он рассказал о разговоре наследного принца с Путиным, но в Кремле это быстро опровергли.

Впрочем, российский президент отпирался недолго — вскоре он признал, что готов «по-партнерски» пойти навстречу бывшим участникам ОПЕК+ и все-таки снизить добычу. В нынешних условиях это выглядит единственно возможным решением. На него готова даже Норвегия, в последний раз сокращавшая производство нефти в 2002 году, — слишком сильно кризис отразился на экономике одной из самых богатых стран мира.

Первой от слов к делу перешла Саудовская Аравия, призвавшая созвать экстренную встречу бывших союзников. На ней планируется достичь «справедливого соглашения, которое восстановит желаемый баланс на рынках нефти». Изначально мероприятие назначили на 6 апреля, но затем перенесли. Теперь наиболее вероятной датой считается 9 апреля, но участники уже готовят запасные варианты, один из них — совещание профильных министров на следующий день. Встреча — если она состоится — будет проходить в единственно возможном в условиях коронавируса онлайн-формате.

Главную цель участников огласил Трамп: договориться о снижении добычи на 10 миллионов баррелей в сутки. Считается, что это позволит компенсировать избыток топлива, который образовался у трейдеров. Стратегия большинства из них строится на покупке нефти и немедленном заключении фьючерсных контрактов на ее продажу через несколько месяцев. По закону рынка, они всегда стоят дороже (сумма сделки при этом фиксируется заранее), а значит — трейдер получит прибыль независимо от текущих цен. В промежутке нефть содержится в сухопутных хранилищах или в огромных танкерах.

Из-за резко упавшего спроса поставлять ее оказалось некому (нынешние темпы добычи превышают потребности мировой экономики), и посредники не заинтересованы в новых партиях от добывающих компаний. Чтобы лишние запасы «рассосались», должно пройти время, в течение которого добыча тоже сократится. По расчетам Трампа, необходимый объем снижения на ближайшие месяцы равен как раз 10 миллионам баррелей в день. Бывшие партнеры по ОПЕК+ с ним вроде бы согласны.

Ассистент Америка

Зато нет единого мнения по вопросу участия в новой сделке самих США, а заодно и Канады — еще одной страны, зарабатывающей на экспорте нефти, но до сих пор не входившей ни в какие картели. Канадский премьер-министр Джастин Трюдо утверждает, что «находится в контакте с руководством ОПЕК». В США нынешние слишком низкие цены не устраивают ни нефтяников, ни Трампа, который заинтересован не только в дешевом бензине в своей стране, но и в прибыльности ее компаний.

Россия не являлась инициатором завершения соглашения

Владимир Путин Президент России

Руководители самых крупных из них (чей бизнес строится не только на затратных сланцевых, но и на классических месторождениях, а также на торговле нефтью и нефтепродуктами) не готовы лично участвовать в новом соглашении, к тому же боятся антимонопольных претензий. Игроки поменьше не прочь присоединиться к инициативе и даже снизить собственное производство на совокупные 500 тысяч баррелей в сутки, но в одиночку ничего решать не могут. Компромиссом может стать временная приостановка работы нефтяных платформ в Мексиканском заливе — они специализируются на классической добыче топлива.

Вероятно, именно позиция США и их готовность присоединиться к сделке на общих правах станут ключевым залогом общего итогового успеха. Без участия Вашингтона даже примирения России и Саудовской Аравии может оказаться недостаточно, тем более что и они пока далеки от компромисса. По неофициальной информации, Эр-Рияд поставил Москве ультиматум и хочет, чтобы она приняла основной удар на себя. Формально объемы российского сокращения при этом будут не самыми большими — 1,5 миллиона баррелей в сутки, столько же предусмотрено для Объединенных Арабских Эмиратов и Ирака, а для Саудовской Аравии — 3 миллиона баррелей.

Все сложно

Вот только считать объемы будут от текущих уровней добычи, которые установились уже после того, как саудовская Saudi Aramco значительно нарастила мощности. В итоге сокращение для нее составит всего 500 тысяч баррелей. Российским компаниям, отказавшимся увеличивать добычу в начале апреля, придется пойти на то, на что еще месяц назад они были категорически не согласны. Даже то обстоятельство, что Москва окажется не в равном положении с остальными, в Кремле могут счесть унизительным и неприемлемым. Принципиальность российской позиции подтвердил и пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, заявивший, что естественное (из-за нерентабельности и падения спроса) снижение добычи в США нельзя засчитывать в рамках сделки.

Пока такой расклад кажется маловероятным, но все может измениться в любую секунду. Международные аналитики и СМИ уверены, что готовых сценариев нет ни у кого, и окончательное решение будет приниматься в ходе онлайн-встречи. Косвенно на это указывает и то, что Саудовская Аравия пока так и не объявила цену на свой сорт Arabian Light (тоже рассчитывается со скидкой от Brent), хотя обещала сделать это еще 5 апреля. По всей видимости, страна так же находится на перепутье: снижать цены дальше и терять прибыль, пользуясь более низкой в сравнении с конкурентами себестоимостью добычи, или спровоцировать их рост и лишиться части покупателей.

Глава ОПЕК Мохаммед Баркиндо утверждает, что проект сделки готов и согласован со всеми заинтересованными сторонами, но пока держится в строжайшем секрете. Намеченная на 9 апреля видеоконференция должна стать главным мировым событием и затмить даже пандемию коронавируса. Неудивительно, что она окружена слухами. Если верить одному из них, США и Канада приглашения все-таки не получили, зато организаторы позвали Норвегию, Бразилию, Колумбию, Египет и еще несколько стран, не участвовавших в предыдущем соглашении. С Вашингтоном якобы собираются договариваться на следующий день, на встрече министров энергетики стран «Большой двадцатки» — к ней старые новые партнеры по ОПЕК+ должны подойти с единой позицией. Другой слух гласит, что Россия готова пойти на сокращения в требуемом размере (1-1,5 миллиона баррелей в сутки), но только при условии взаимности со стороны Америки.

Резкий обвал цен на энергоресурсы стал неожиданностью даже несмотря на многолетние предупреждения ученых о скором конце нефтяной эры и очевидные предпосылки, связанные с коронавирусом. Он стал большим ударом для многих стран, включая Россию, и в обозримом будущем положение едва ли выправится само собой: из-за глобального характера мировой экономики даже возрождающегося спроса со стороны Китая будет недостаточно. Решить проблему хотя бы на время можно лишь совместными усилиями, но спасительная договоренность рискует завязнуть в разногласиях участников, каждый из которых отстаивает свои интересы. Даже Иран, уже долгое время не поставляющий топливо за рубеж из-за американских санкций, не упустил возможности съязвить: иранский министр нефти Бижан Зангане предсказал полный провал предстоящих переговоров.

Алексей Афонский