Летние лесные пожары, а точнее, поднявшийся вокруг них невиданный сетевой ажиотаж, помогли сдвинуть с мертвой точки вопрос спасения нашего леса. Инициирована разработка концепции «Русский лес-2030», которая должна нам помочь за десятилетний период справиться с проблемами лесной отрасли. А проблем столько, что и за десять лет управиться будет непросто — и пресловутые пожары тут только видимая часть айсберга.Согласно мировой статистике, Россия входит в пятерку стран, в которых сосредоточена половина всех лесных площадей планеты. При этом каждое пятое дерево в мире — наше. Следом за нами по запасам идут Бразилия, Канада, США и Китай. Та же пятерка лидирует и в мировом списке стран-лесозаготовителей, хотя и в другой последовательности. Первыми идут США — 402 миллиона кубометров, за ними Китай — 340 миллионов. Да, вопреки распространенному стереотипу, что у китайцев своего леса нет или они его не рубят, а рубят и вывозят наш, как видим — и есть, и рубят. Правда, при этом и восстанавливают активно. Наш тоже покупают, как и в других странах мира. На третьей строчке Бразилия с 254 миллионами кубов заготовки, на четвертой Россия с 214, на пятой Канада — у нее 163 миллиона. Уникальными в этом рейтинге мы можем быть лишь по одному показателю — лесное хозяйство является у нас убыточной для федерального бюджета отраслью экономики. По данным Федерального казначейства за прошлый год, расходы госбюджета на лесное хозяйство составили почти 33 миллиарда рублей, а плата, поступившая в федеральный бюджет за использование лесов, прежде всего за аренду участков для заготовки древесины, — 29,5 миллиарда. Если взглянуть на ситуацию шире, результат выходит еще более удручающим. Доходы бюджетов всех уровней от лесного хозяйства, включая арендную плату, налоги, таможенные пошлины составили в 2017 году 61 млрд рублей. При этом около половины поступлений дают платежи за использование лесов. Из-за пожаров, «черных лесорубов», необоснованных санитарных рубок, некачественно проведенного лесовосстановления и других факторов государство ежегодно теряет около 100 миллиардов рублей. А с учетом недополученной прибыли эта сумма вырастает даже до двух триллионов. Такой показатель, как арендная плата за древесину «на корню», остается в России самой низкой среди всех стран со сколько-нибудь развитым лесным хозяйством. В результате бюджет России недополучает ежегодно около сотни миллиардов рублей только из-за заниженной оценки стоимости древесины. Средний кубометр срубленной на корню древесины продается на первичных аукционах в мире по таким ценам: Финляндия — 40–55 евро, Германия — 70 евро, Польша — 100 евро, Китай — 100 евро. В России же на 2018 год средняя ставка арендной платы за заготовку древесины составляет 57 руб. за кубометр. У русского леса фактически нет хозяина. Реформы в многострадальной лесной отрасли давно назрели. Отрасль очень коррумпирована и криминализирована. Наживаются на ней нечистые на руку чиновники и недобросовестные бизнесмены. И государство, увы, не способно навести порядок в лесу. Что не под силу государству, должно быть под силу обществу вместе с государством, но сначала нам нужно разобраться в причинах и сути проблем, которые предстоит решать. Важно понимать еще вот что. Около 65 процентов наших лесов — это тайга, растущая в суровом климате. Продуктивность таких лесов действительно меньше, товарность ниже, а издержки при заготовке и транспортировке древесины выше. Но вот недостаточный уход за лесами, неэффективное восстановление на месте вырубок и пожаров, неспособность и нежелание наладить нормальное хозяйствование на лесных делянках, обеспечить адекватную инфраструктуру — это все к факторам объективного характера уже не относится. К ним не относится и структура нашего экспорта. За границу мы гоним преимущественно круглый лес. При этом практически всем экспортом занимаются частные компании. Значительная часть из них являются представителями зарубежных холдингов — китайских, американских, финских, шведских и т.д. Именно эти иностранные компании, вывозящие круглый лес, импортируют обратно в Россию готовую продукцию из нашего же леса — от стройматериалов и мебели до бумаги, карандашей и зубочисток. А государство возвращает НДС лесному бизнесу при экспорте древесины, в том числе необработанной. Получается, что деньги, на которые мог бы быть восстановлен наш лес, идут на закупку изделий из него же за кордоном. А что же собственное производство? Внутренний рынок России, конечно, меньше рынков Китая, ЕС или США, но даже при этом он для российских производителей является хорошей стартовой точкой. Точнее, являлся бы. Если бы не ряд факторов, которые опять же не назовешь объективными. Это низкая инвестиционная привлекательность создания новых производств по переработке леса, высокая стоимость привлечения капитала, большие затраты и сроки строительства, дефицит инфраструктуры, избыточное регулирование в сферах капитального строительства, экологии, промышленной безопасности. Именно грамотная, продуманная и сбалансированная политика государства в этих вопросах позволила бы радикальным образом изменить дела в отрасли. Но от мебели и карандашей пора вернуться назад — к лесным делянкам, которые сдаются в аренду за гроши. И даже при этом конкуренция за право их эксплуатации очень низка. Почему? Потому что коррупция. Какой смысл участвовать в аукционах, если их выигрывают фирмы, приближенные к заинтересованному чиновничеству? Как результат — при организации аукционов в субъектах РФ в значительной доле случаев арендная плата устанавливается на уровне стартовой цены, то есть по самому минимальному минимуму. А эта цена в большинстве случаев еще и занижена. Среди причин не только коррупция, но и отсутствие у государства реальных данных о состоянии лесов, которые оно передает в аренду. Российские леса находятся на контроле 40 тысяч инспекторов лесного надзора, на каждого из которых приходится около 30 тысяч гектаров леса. Такую площадь ни один лесник не может держать постоянно под эффективным контролем. Альтернативой мог бы стать комплексный дистанционный мониторинг лесов с применением высокотехнологичных современных российских решений, которые станут вспомогательным инструментарием лесным инспекторам в их ежедневной работе. Но для этого пока что ничего не делается. И, наконец, пожары, с которых мы начали. Средние ежегодные потери от них — около трех миллионов гектаров. Примерно столько было и в этом году. Нам много говорят о том, что тайга горит по естественным причинам, что тушить большие площади не только очень дорого, но и не нужно и рискованно, даже то, что пожары способствуют оздоровлению и обновлению лесов. И во всем этом есть доля истины и здравого смысла. Но факт остается фактом — у 70% пожаров причиной является антропогенный фактор. И возникают они там, где ведутся варварские вырубки. В том числе и для скрытия следов незаконной деятельности. С этим бороться тоже можно и нужно комплексно — путем мониторинга, ликвидацией угроз на ранних стадиях, выявлением и обязательным привлечением к ответственности виновных. Осознание проблем, видение и понимание путей их преодоления у нас есть. Для того чтобы превратить все это в политические решения и обязательные к исполнению документы, необходимо разработать и принять концепцию «Русский лес-2030». Работа над ней уже стартовала. Но параллельно с нами за идею ухватились госчиновники-единороссы. Цель у них, правда, несколько иная — заболтать проблему, снять с себя ответственность за катастрофическое состояние отрасли, создать видимость активной деятельности. Но сказки, которые звучат на проводимых ими форумах, не заменят суровую лесную быль. Никита Исаев, директор Института актуальной экономики, лидер движения