Некоторые его фильмы изначально имеют мало шансов на широкий прокат, и нелегко бывает найти на них финансирование, но, если все же работа получается – он искренне радуется, когда фильм увидит пусть даже «еще 300 зрителей». Режиссер Евгений Татаров пошел в кино осознанно и без расчета на деньги и славу. Он рассказал о том, как бывает сложно совмещать творческую и семейную жизнь, о чем важно помнить, принимая решения, и почему его фильмы вовсе не про безнадежность.

Юрист уходит в режиссуру

— В юности вы учились на актера, а в 35 лет пошли учиться на режиссера, близкие вас поддержали? Как вам удавалось в этот период обеспечивать семью?

— Актерство было, что называется, по молодости: мне было интересно и я окончил «ленфильмовскую» киношколу. Это для души, а работал по основной специальности – юристом.

Бросить все, потерять стабильность и свой социальный статус было тяжело. Главное слово, которое характеризует творческую профессию (особенно в наше время), – нестабильность. Тем не менее, я на это решился. Поговорил с супругой, и она меня поддержала.

Мне повезло, что моя семья — настолько сильный тыл, что у меня нет никаких отрицательных эмоций, которые бы мешали творческой реализации. У нас никогда не было никаких разногласий, когда у меня какой-то проект, жена абсолютно полностью освобождает меня от домашних забот. Если бы супруга не создавала мне таких условий, вряд ли бы у меня что-то получилось.

Евгений Татаров на съемочной площадке.

— Из юристов в режиссеры – довольно резкий поворот…

— А таких примеров много, и у меня есть коллеги, которые пришли в профессию совсем из других сфер и в зрелом возрасте. В СССР вообще была практика брать в режиссуру только с высшим образованием и старше 30 лет. Считалось, что у человека должен быть собственный жизненный опыт, который он мог бы передать зрителю. В последние годы требования изменились, и я сам, принимая вступительные экзамены в 2018 году, обратил внимание, что учиться на режиссера идут сразу после школы, в 18 лет. Ребята талантливые, но опыта в моделировании обычных ситуаций у них нет, особенно если они снимают кино, в котором присутствуют сложные семейные отношения, например. Конечно, кино лучше снимать о том, что ты пережил лично.

— Вы тоже снимаете о том, что вам близко?

— Да, я многое из своей жизни переношу в фильмы. Герои разговаривают моими словами, транслируют мои мысли.

— Взрослые герои или маленькие?

— И взрослые, и дети, в зависимости от контекста истории. Это может быть и 12-летний мальчишка, и персонаж, которому уже 30, 40 лет. Иногда они рассказывают истории из моего детства.

Абаканское детство

— Расскажите о своем детстве…

— Я был домашним ребенком, и у меня было обычное для того времени детство. Единственным отличием было то, что с первого по седьмой класс я регулярно читал стихи на городских мероприятиях. Играл в абаканском ТЮЗе, участвовал в школьной самодеятельности и в 89-ом году организовал рок-группу, где пел и для которой писал стихи.

— Отец вас поддерживал в ваших творческих начинаниях?

— Да, папа поддерживал и считал, что я, когда вырасту стану актёром.

— А кем он был по профессии?

— Отец был инженером-строителем и работал в абаканском проектном институте. Когда я был маленьким, мое восприятие отца усиливал визуальный эффект – я знал, что он спроектировал республиканский стадион, Дом радио, некоторые жилые дома в Абакане, принимал участие в строительстве Саяно-Шушенской ГЭС.

Отец режиссера инженер-проектировщик Федот Татаров.

С самого детства папа был для меня сакральным человеком. У нас был очень близкий духовный контакт. Когда детей спрашивают: «Кого ты любишь больше – маму или папу?», они обычно отвечают «маму». Я на этот вопрос отвечал «папу». Маму я тоже любил, но просто так сложилось, что энергетически отец был мне ближе.

— Он сильно на вас повлиял как на личность?

— Да, но всегда оставлял мне свободный выбор.

В профессии для меня он делал ставку на стабильность, как все родители, которые хотят, чтобы дети были хорошо устроены в жизни. Одновременно, видя во мне творческое начало, он считал, что я могу реализоваться, но скорее всего мне придется для этого уехать. Мама (она у меня архитектор), когда я впервые заявил, что собираюсь поступать в театральный ВУЗ на актерское отделение, напротив, была настроена скептически, предостерегала: «Даже не думай заниматься глупостями! Туда могут поступить только дети известных режиссеров и актеров, так что и не пытайся!»

— В 1991-ом вы уехали из Абакана в Ленинград. Как родители восприняли ваш отъезд?

— Нормально. Они поступили мудро, видя мое сильное желание, энергию, родители поняли, что сдерживать меня бесполезно. Приняли мое решение.

Евгений Татаров с мамой, папой и младшим братом.

Но я подозреваю, они думали, я побегаю несколько лет и приеду домой, когда пойму, что выбрал тяжелый путь. Позже отец даже признался, что он не оставлял надежды, что я получу хорошее образование и вернусь.

— А вы не вернулись…

— Петербург стал моим домом. И в моей профессии реализация происходит именно здесь или в Москве.

Брак на расстоянии

— Работаете в Москве, а дом у вас в Петербурге? Как удается сохранить семью в таком формате?

— Мы планировали перебраться всей семьей, но, к сожалению, ситуация нестабильная – проект то есть, то нет, между съемками проходят не дни, а месяцы, поэтому с 2018 года я больше в Москве, а семья – в Питере. У жены там работа, она юрист, дочь учится в институте – куда ехать? Приходится жить на два города: либо жена приезжает ко мне на выходные, либо я к ней.

Евгений Татаров с супругой Натальей.

— Оперная дива Галина Вишневская говорила, что ее брак с Мстиславом Ростроповичем сохранили разлуки. Вам с женой помогает отдых друга от друга?

— Мы уже перешли тот рубеж, когда нужно что-то «оживлять» или искусственно влиять на брак. Он стабилен настолько, не побоюсь этого слова, что вечен – такой же, как когда нам было по 23 года. Поменялся только наш возраст.

— То есть вам расстояние не мешает?

— Я бы так не сказал – ведь я скучаю по жене, когда нахожусь в Москве. Днем во время работы мысли отвлечены делом, а когда вечером возвращаюсь домой — грустно… Конечно, мы созваниваемся ежедневно, все семейные вопросы обсуждаем онлайн — технологии позволяют видеть друг друга. Когда постоянно видишь человека на экране телефона, расстояние как бы уменьшается, но все равно – засыпаешь-то один.

Евгений Татаров.

— В чем, по-вашему, секрет сохранения семьи?

— В первую очередь, должна быть любовь. Это основа, эмоциональный фундамент для того, чтобы сойтись с человеком, и, безусловно, «химия» между людьми нужна. Но дальше – тех, кто довольно долго состоит в браке, вместе удерживают доверие и взаимопонимание.

Отцовство по силам

— Вы помните, как почувствовали себя отцом? Вы были готовы к отцовству?

— Абсолютно! Нам было по 26 лет, и такого «ой, у нас будет ребенок!» не было. После свадьбы прошло 3 года, и мы решили, что уже «пожили для себя» — пора обзаводиться детьми. Поэтому никаких дополнительных переживаний не возникло. Мне было известно все о начале беременности, ее прохождении и рождении дочери.

— Вы принимали активное участие в воспитании?

— Все возможные атрибуты отцовства я на себе испытал.

— Вы из тех пап, на которых можно оставить ребенка на 3 дня и уехать?

— Три дня! (смеется) На месяц – и все бытовые вопросы мне были по силам: от одевания, кормления, прогулок и до распорядка дня. Мы с дочкой ездили в отпуск вдвоем, когда ей было 2-3 годика, и жена меня вполне смело, на мой взгляд, отпускала. Мы ездили в Абакан. Дедушка, к сожалению, не застал внучку – не дожил до ее рождения, но, думаю, он был бы ею доволен. Вообще, умение обращаться с ребенком я, наверное, унаследовал от папы – он был хорошим отцом. У меня перед глазами был пример его отношения ко мне. Ну и, возможно, какие-то мои личностные качества тоже сыграли роль.

— Ваша дочь вслед за вами пошла в киноиндустрию?

— Она учится на звукорежиссера, и это был ее собственный выбор.

Дочь режиссера поступила в тот же институт, который окончил он сам за несколько лет до этого.

В детстве говорила, что хочет стать актрисой, но на такие вещи, я думаю, не стоит обращать внимание. Большинство детей в 5-6 лет говорят об этом. И вот, когда ей было 13, я взял ее с собой на съемки, сниматься в массовке. За несколько дней она увидела, как работают площадка и съемочная группа. Дочку заинтересовала работа нашего звукорежиссера, и появилось желание получить эту профессию. Поступление на эту специальность подразумевает наличие музыкального образования – вот тут пригодилась музыкальная школа. Я рад ее выбору, потому что хороший звукорежиссер – востребованная в любой стране мира профессия «без границ». Профессия более гибкая, независимая, чем, например, актер или режиссер.

— Кстати, а ваш опыт участия в рок-группе помог вам в кино?

— Участие в музыкальной тусовке 90-х дало мне понимание, что музыкой в кино должны заниматься только профессионалы.

— Дочь ведь уже работала с вами в качестве звукорежиссера, как вы относитесь к семейственности в кино?

— Я отношусь спокойно к семейной преемственности. Главным критерием для меня тут опять же выступает профессионализм.

— Вы чувствуете свое влияние на личность дочери?

— Это, наверное, лучше спрашивать у нее, но, поскольку я отец, какое-то влияние оказываю. Другое дело, что я могу ей транслировать какие-то мысли, а она все равно придерживается своих принципов. И я понимаю, что в некоторых вопросах она лучше меня.

Дочь Евгения Татарова Кристина.

Ребенок на съемочной площадке: секреты работы

— У вас много фильмов, где играют дети. Сложно работать с ними?

— Когда я учился в университете, я боялся снимать детей, потому что не знал, как с ними работать. Это тяжело. Сейчас ко мне приходят с предложениями и говорят: «У вас большой опыт работы с детьми!» А ведь я к этому никогда не стремился. Мне пришлось поработать, и далее от проекта к проекту постепенно пришли уверенность и понимание.

На съемочной площадке.

— И в чем секрет?

— Секрет очень прост: к ним не нужно относиться как к детям. С ними нужно работать как со взрослыми. Во всяком случае, в работе с главными героями, которых я выбираю, я никогда не делаю никаких поблажек. Сразу ставлю такую планку: «Я с тобой разговариваю как с профессиональным взрослым актером!» Те ребята, которые поддерживает эту «игру», абсолютно все делают, как нужно. А вот на съемках эпизодов с совсем маленькими детьми – от пяти до восьми лет – приходится действовать иначе. У них, как правило, небольшие роли, они еще не очень хорошо понимают, что происходит, взгляд бегает, внимание рассеивается. По-взрослому с ними не поговоришь, и я становлюсь гипердобрым и гиперлюбезным.

Главное, найти контакт с ребенком. Как только мне удается с ним подружиться – можно играть и снимать кино.

Евгений Татаров с актерами Олегом Чугуновым и Надеждой Маркиной на съемочной площадке.

Драмы с детьми, на которые не обращают внимания

— В ваших фильмах прослеживается тема совершенных ошибок и их исправления. Все ли можно исправить?

— Я считаю, что всегда есть шансы изменить свою жизнь, какими бы ни были исходные данные человека.

— А если речь о брошенных детях?

— Мне иногда говорят про ленту «Ничей», в которой рассказывается об осиротевшем мальчике: «Какой грустный и тяжелый фильм…» А я всегда отвечаю: грустный да, но светлый, он дает надежду!

Я хотел донести мысль, что светлое, лучшее в человеке при должном участии можно развить. Я хотел бы помочь кому-то осознать, что многое зависит от нас, что нельзя опускать руки, опираться на штампы: я брошенный – значит, весь мир злой и у меня ничего не получится.

С фильмом «Ничей» мы много ездили по фестивалям, разным городам, и в каждом ко мне после просмотра подходили детдомовцы – нынешние и бывшие – и благодарили, что мы затронули эту тему. А однажды подошла женщина и сказала: «Как жаль, что мой муж из-за работы не смог посмотреть фильм. Это его история!» Так что, истории из выдуманного мира кино вполне соответствуют жизненным сценариям.

— Вы работаете над новым фильмом, и вновь непростая тема – об отце-преступнике, о генах…

— Дело даже не в преступлении, оно взято просто как утрирующее обстоятельство. Главный вопрос в том, должны ли дети отвечать за поступки своих родителей?

Еще одна тема, очень актуальная сегодня, – нетерпимость в нашем обществе. Очень страшно, что сейчас, когда что-то случается и происходит некий вброс информации, часто люди ее не анализируют, а просто «срываются» на участниках событий. И если взрослые еще могут как-то адекватно реагировать, защищать себя психологически, потому что они сформировавшиеся личности, то для детей все это может быть губительно. Должны быть какие-то институты, которые защищают детей, но всем известно, как эта система у нас работает… У детей, которых не могут оберегать родители, должна быть поддержка, и прийти она должна от людей.

К сожалению, найти финансирование для фильма оказалось очень сложно. Мы два года подряд пытались получить поддержку от Министерства культуры, но, к сожалению, этого не случилось. Сейчас это тенденция – на социальные драмы и драмы, связанные с детьми, почему-то мало обращают внимание. А мне, кажется, надо обращать – и кому как не государству?

Когда в прошлом году мы подали заявку, обозначив картину как фильм о проблемах подрастающего поколения, я посмотрел, какие предложения выставляются в этом же разделе. Оказалось, что в основном это новогоднее развлекательное кино для детей от 6 лет.  А тут мы со своей историей про подростка, у которого отец сидит в тюрьме (грустно улыбается).

Олег Чугунов в роли подростка, отец которого в тюрьме. Кадр из тизера будущего фильма.

Главное для мужчины и отца

— В вашем фильме «Экспириенс» есть фраза: мужчина становится мужчиной, когда начинает самостоятельно принимать решения. Но она вложена в уста отрицательной героини… Как вы считаете: когда мужчина становится мужчиной?

— Мужчину ценят по поступкам и по ответственности. Это для меня мужские качества. Что касается персонажей, то любую фразу каждый человек в силу своего характера и мотиваций может переворачивать. Вроде слова одни и те же, но сказанные разными людьми, с разной мотивацией они могут иметь другое значение.

Я думаю, что мужчину делает мужчиной все же способность нести ответственность за свои решения и поступки.

— А что для вас означает «быть отцом»?

— Опять же, ответственность. Я с самого детства очень сильно оберегал дочь, и мне всегда хотелось построить для нее идеальный безопасный мир. Начиная с того момента, когда я в детстве бегал за ней и следил, чтобы она не споткнулась и не упала. Соответственно и сейчас хочется оградить, обезопасить своего ребенка, чтобы все у нее было хорошо.

Когда она стала взрослой, я начал задумываться: а может быть, слишком много ограждал? Может быть, надо было, чтобы иногда и падала? В общем, происходит осмысление отцовства (улыбается).

Хотя, наверное, как любой отец я просто хочу, чтобы дочь была жива-здорова, чтобы все у нее в жизни сложилось на выбранном ей самой пути, чтобы она была счастлива.

Евгений Татаров с дочерью.

Фото из семейного архива Евгения Татарова.