С того момента, как COVID-19 начал своё смертоносное шествие по миру, вокруг болезни и её возбудителя постоянно возникают мифы, фейки и нелепые слухи. Отделить правду от вымысла можно не всегда: для этого надо быть микробиологом или врачом определённой специализации.О хайпе вокруг коронавируса, а также о том, как, возможно, будет развиваться эпидемия в России и когда стоит ждать вакцины, АиФ.ru поговорил с доктором биологических наук, заведующим лабораториями в Институте молекулярной генетики и Институте биологии гена РАН, профессором Университета Ратгерса (США) Константином Севериновым. «На COVID-19 попытаются заработать» Дмитрий Писаренко, АиФ.ru: Вчера самой популярной новостью было сообщение о том, что наши учёные сделали установку, которая превращает обычную воду в оружие против инфекции. И, возможно, сумеет защитить нас от COVID-19. Даже вам было неясно, то ли это первоапрельская шутка, то ли кто-то хочет под шумок получить контракт с госфинансированием. Как же быть тем, кто от этого вообще далёк? Константин Северинов: Если говорить о новостях, то полезно, читая очередное сообщение о коронавирусе, задавать себе вопрос: а как такие данные могли быть получены? И могли ли они в принципе быть получены? Надо включать критическое мышление, многим его недостаёт. Сейчас вокруг коронавируса много хайпа. Поскольку у людей сильно повышена тревожность и они находятся в состоянии мандража, то все легко верят в ту или иную «новость», которая отправляется гулять по интернету. И живёт там своей жизнью, независимо от степени её научной достоверности. А может, даже и вопреки. Очевидно, что появятся (и уже появились) люди, которые будут пытаться на этой эпидемии заработать. Например, есть ажиотажный спрос на наборы по тестированию COVID-19. А поскольку население не очень информировано, на этом можно делать деньги. — Вот ещё одна из недавних новостей: учёные предположили, что этот вирус живёт с людьми давно и лишь теперь стал патогенным. Как тут проявить критическое мышление? — Это как раз хороший пример, иллюстрирующий то, что я сказал. Ведь утверждение, что коронавирус давно живёт в нашем организме, невозможно проверить. Для этого надо найти человеческие образцы, скажем, 10-летней давности, отсеквенировать их, обнаружить там этот вирус и показать, что он не является загрязнением из сегодняшнего дня. Обыватель, читающий новость, вполне способен сам себе такие вопросы задать и отнестись к этому сообщению скептически. — Но в этой новости речь идёт всего лишь о предположении. И оно объясняет волну «странных» простуд, которая прокатилась по миру минувшей осенью и зимой. То есть не исключено, что многие переболели COVID-19 и не знают об этом. — В СМИ разница между предположением и фактом имеет тенденцию исчезать. Чтобы выяснить, справедливо ли такое предположение в отношении волны простуд (если допустить, что такая волна действительна была), необходимы хорошие тест-системы на антитела к COVID-19 — они остаются в крови выздоровевшего человека. Правда, мы не знаем, какова длительность иммунитета к COVID-19. Возможно, он быстро проходит, и тогда мы не сможем проверить это предположение. С другой стороны, антитела против COVID-19 могут быть не из-за реальной или мифической инфекции прошлой осенью, а из-за бессимптомной инфекции, которая случилась две недели назад. Так что подтвердить предположение, о котором вы говорите, будет сложно или вовсе невозможно. Представляете, какое раздолье, можно предполагать всё что хочешь… Проведение массового тестирования на антитела к СOVID-19 дало бы полезную информацию эпидемиологам. Ведь если относительно точно знать процент переболевших, включая бессимптомных, будет проще прогнозировать развитие эпидемии, определять ограничительные меры и т. п. С другой стороны, врачам сейчас важнее вылечить тех, кто заболел и у кого тяжёлые симптомы, чем выявлять уже переболевших. — Татьяна Голикова на днях сказала, что тест-система на определение антител будет зарегистрирована к 10-15 апреля. Такое возможно? — Чтобы так было, тесты должны быть уже готовы. На создание тестов необходимо время. Должны быть получены вирусные белки, которые будут узнаваться антителами из крови тестируемых людей, разработаны тест-системы на их основе. Надо убедиться, что они надёжные, чувствительные и специфичные, зарегистрировать их, наладить производство. Все эти действия не терпят суеты и должны быть проведены правильно. Потому что если провести их неправильно или глупо, то делу никак не поможешь, а скорее, наоборот, только ухудшишь ситуацию: тесты будут давать неверную информацию. Мне не кажется, что у российских учёных и фармпроизводителей было достаточно времени для тщательного проведения такой работы. Проблема гораздо шире. Россия, к сожалению, никогда не была лидером в области наук о жизни, биомедицины. Поэтому надеяться, что мы сейчас поразим весь мир тест-системами или спасительной вакциной, не приходится. На уровне научных статей наш «выхлоп» в области наук о жизни не превышает 1% от всего, что делается в мире по этим направлениям исследований. Если рассматривать не только количество, но и качество, то наш уровень в целом существенно ниже коллег из стран Запада, Китая и Японии. То, что делают российские учёные в области наук о жизни, менее востребовано, менее интересно. Ситуация с фармбизнесом в целом похожая. Кроме того, в России практически не производят оборудование и реагенты, необходимые для работы. О причинах такого положения я сейчас говорить не буду. Это просто объективная реальность, и было бы странно, если бы теперь, когда жареный петух клюнул в задницу, наши учёные и промышленники вдруг стали бы выдавать на-гора какие-то действительно передовые разработки. — Вы хотите сказать, что никаких перспективных в борьбе с COVID-19 исследований в России сейчас не ведётся? РАН сообщила, что в её институтах разрабатывают три препарата. — Мне казалось, шесть. Или больше. При вспышке неизвестной инфекции начинают перебирать уже известные лекарства, пытаясь показать, что они будут действовать и на нового возбудителя, в данном случае на коронавирус. Надеяться на это можно, шанс есть, и такие примеры описаны, но этот шанс невелик. И специфическое лекарство против конкретной болезни найти таким способом практически невозможно. Для этого нужны тщательные молекулярно-биологические исследования заражённых клеток, знания о том, как вирус взаимодействует с клеткой, как он заставляет её производить дочерние вирусные частицы, работа с заражёнными модельными животными и т. д. И опять же — нужно время. — Было объявлено, что через 11 месяцев появится лекарство, вакцина. — Даже если речь не идёт о применении уже одобренного в какой-то форме лекарства, то 11 месяцев — всё равно очень мало. Но чтобы найти, создать специфическое новое лекарство от коронавируса, природное или полученное путём химического синтеза, времени точно недостаточно. Ведь это сродни поиску чёрной кошки в чёрной комнате. Не исключено, что его так и не найдут. Но даже если найдут, новому веществу-кандидату затем предстоит пройти все принятые в цивилизованном мире стадии тестирования, проверки по критерию доказательной медицины, одобрение к производству. За 11 месяцев это сделать невозможно. Это же справедливо и для вакцины. — А за сколько возможно? — В лучшем случае — за несколько лет. Вспомним историю со СПИДом, она в этом смысле показательна. Сам вирус был выявлен в 1983 году. Первые препараты от вызываемой им болезни появились в конце 80-x, а действительно эффективные и безопасные лекарства — гораздо позже. Стоило это все огромных денег, кстати. Будет ли эффект от изоляции? — Ваш прогноз по развитию эпидемии в России? Сколько она продлится? — Думаю, у нас будет то же самое, что происходит сейчас в Америке и Европе. Произойдёт очень резкий рост числа заражённых в течение ближайших недель. Посмотрите на Италию. Там эпидемия продолжается, а ведь они опережают нас примерно на месяц. — Подождите, но в Европе и США угроза была недооценена, они теперь сами это признают. А у нас меры приняты превентивно, с опережением. Неужели они не дадут эффекта? — Меры у нас приняты правильные. Другой вопрос, что, возможно, они немного запоздали. Оценить их реальную эффективность невозможно, это ведь не научный эксперимент, когда можно иметь контрольную группу, в которой этих мер не принято. Конечно, политикам не позавидуешь. Они сейчас, словно учёные в лаборатории, пытаются решить очень сложную задачу, действуя на основании интуиции, потока постоянно меняющейся информации, достоверность которой неизвестна, и рекомендаций экспертов, ценность советов которых не всегда очевидна. Но у российских властей есть одно преимущество: многие страны прошли этот путь на несколько недель раньше нас. Мы можем смотреть на них, анализировать, делать выводы. В этом смысле нашим политикам легче. Но насколько меры и решения, принятые в других странах, применимы у нас? Всё же у нас своя география, плотность населения, демографические параметры… — … ещё менталитет. — Да, ещё и менталитет. Но это тема для отдельного разговора.