В мире слишком идеализируют скандинавские страны, считает английский журналист Майкл Бут. Он прожил в Дании, Швеции, Норвегии и Финляндии более 10 лет и написал честную книгу о жителях этих стран, их привычках и особенностях, которые не сразу замечают туристы. В Хельсинки автору книги "Почти идеальные люди" пришлось пережить нечто особенное. Он долго решался и все-таки сделал это.

Дело происходит ранним вечером. Я в полном одиночестве и некотором смущении прогуливаюсь по довольно захудалому району Хельсинки. Первые этажи многоквартирных домов занимают тайские массажные салоны, секс-шопы и пип-шоу. Такое деликатно локализованное, несколько театральное "гнездо разврата" есть в каждой скандинавской столице.

Тех, кто представляет себе Скандинавию по картинкам из британской и американской прессы — загорелые детишки плещутся в девственно-чистых фьордах, мужчины курят трубки в простых деревянных креслах, а женщины в искусно связанных свитерах пекут хлеб из спельты, — подобное зрелище может шокировать. Но для Скандинавии подобные кварталы — такая же привычная часть городского пейзажа, как аскетичные церквушки и уютные кафе.

Обычно я не ощущал опасности в таких районах (в тех редких случаях, когда нужно было пройти через них, чтобы попасть куда-то еще). Но сейчас мне немного не по себе, ведь я собираюсь по собственной воле заняться чем-то совершенно ужасным.

Я останавливаюсь, чтобы еще раз хорошенько подумать. Я никому не сказал, куда направляюсь, поэтому никто не будет интересоваться, получилось у меня или нет. Убедив себя таким образом, я продолжаю свой путь. Меня влечет нездоровое любопытство, подстегивает безответственная свобода, которую открывает анонимность, рука сжимает бумажку с адресом.

Можно было бы вернуться в библиотеку, где в тепле и уюте я провел полдня за сбором информации. Но если покинуть Хельсинки, не пройдя через то, что мне предстоит, мой финский опыт окажется неполным. Дома меня будут спрашивать, удалось ли мне это, и придется признаваться, что я струсил. Или придется врать, что еще хуже. Нет, я должен испытать все сам, хотя для этого придется поступиться некоторыми важными жизненными принципами.

Я собираюсь провести время в типично финском духе. Для финна это аморальное действие — примерно то же, что домашние поделки для британца или адюльтер для француза. У меня есть знакомый финн, который вообще только об этом и говорит. Когда мы познакомились, он больше часа расхваливал "это" на все лады. При каждой нашей встрече он соскакивает на эту тему, приводя новые аргументы, чтобы убедить меня попробовать.

Правила этикета в сауне и ледяной душ

На другом конце душевой открывается дверь, из которой в густом облаке пара выходит человек с полотенцем. Есть! Я вхожу в сауну. Горячий и влажный воздух приятно отдает древесным дымком, но самого дыма нет. Мои глаза постепенно привыкают к темноте, и сквозь густой пар я различаю две фигуры.

Один человек — тот, за кем я следил. Другой, с огромным животом, который полностью прикрывает его хозяйство. Они уселись как можно дальше друг от друга, и это ставит меня перед очередной дилеммой. Где положено сидеть мне?

Я замечаю у стены стопку маленьких деревянных поддончиков. Садиться нужно на них? Я робко улыбаюсь, беру поддончик и сажусь посередине. Мой фанатик сауны предупреждал, что чем выше, тем горячее воздух. Не желая выглядеть хилым иностранцем, я выбираю средний уровень, на ступеньку выше, чем остальные.

Через три секунды мое лицо пылает. Со всего тела градом льется пот. Примерно через минуту мои губы уже запеклись, а каждый вдох обжигает легкие, но я ни за что не выйду отсюда первым. Пусть сначала уйдет кто-то из них, а лучше — оба.

Входит еще один мужчина. Он наклоняется и открывает какой-то краник. В недрах сауны раздается шипение, и помещение заполняет свежий пар. Температура поднимается еще на пару градусов.

Время течет медленно, очень медленно. Я постепенно примиряюсь со своей наготой и чувствую себя почти непринужденно. Разумеется, она меня не радует, но молчание намного мучительнее. Входят двое мужчин, поддают пару и садятся рядом друг с другом. Ясно, что это друзья, но они не обмениваются ни единым словом.

Первые двое выходят. Теперь у меня есть все основания уйти, но я не хочу! Адская жара, колотящееся сердце, пот градом — все это становится на удивление приятным. Мужчины возвращаются. Понятно! Они становились под холодный душ.

Перед походом в сауну я долго исследовал все аспекты идеи о ледяном душе/нырянии в прорубь и решил, что не могу подвергать свой организм таким мазохистским надругательствам. Дело даже не в том, что у меня низкий болевой порог. Я не терплю даже малейших неприятных ощущений, о чем моя жена радостно рассказывает всем кому не лень. В моем гардеробе нет суконных брюк, а на галечные пляжи я ни ногой. Но сейчас мысль о холодном душе выглядит даже заманчивой.

Я выхожу в душевую, собираюсь с духом и откручиваю холодный кран на полную. Ледяной водопад оказывает на меня самое благотворное, бодрящее и, как ни странно, успокаивающее действие. Это чудесно.

В следующий раз я выползаю из сауны задыхаясь и, как мне кажется, на волосок от разрыва сердца. Приняв душ и одевшись, я выхожу на свежий воздух вечернего Хельсинки, ощущая невероятную чистоту, приятное утомление и свирепую жажду. Час спустя, все еще потея, я наслаждаюсь самым изумительным в своей жизни янтарно-ледяным пивом в баре в центре города, размышляя о финнах и их зависимости от сауны.