Президент всея СССР

Белоруссию целый месяц сотрясают беспрецедентные протесты против Александра Лукашенко. Действующий президент, впервые вступивший на эту должность в далеком 1994 году, объявил себя победителем на очередных выборах, которые прошли 9 августа. Цифры в 80 процентов поддержки не убедили его противников. Они уверены, что в реальности победу с явным перевесом одержала Светлана Тихановская — жена одного из трех кандидатов, не допущенных до выборов. Жестокие разгоны акций протеста и угрозы не помогли — волнения охватили все регионы и все слои населения.

События удивили многих на постсоветском пространстве, в первую очередь в России и на Украине. Эти страны последние шесть лет находятся в жестком политическом и экономическом противостоянии друг с другом, но их население к Лукашенко относится одинаково — чрезвычайно хорошо. В ноябре 2019 года украинские социологи назвали президента Белоруссии самым популярным зарубежным политиком с результатом 66 процентов. Он обошел канцлера Германии Ангелу Меркель и президента Польши Анджея Дуду.

В России в январе 2020 года в подобном опросе Лукашенко тоже оказался вне конкуренции. Гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров указывал, что россияне воспринимают его как рачительного хозяина, выстроившего стабильную и динамично развивающуюся экономику и обеспечившего в стране порядок. Опрос Фонда «Общественное мнение», проведенный уже после начала протестов, показал, что поддерживают действия главы Белоруссии 42 процента — в два раза больше, чем выступают за противоположную сторону.

Сторонники Лукашенко ставят ему в заслугу сохранение заводов и сельскохозяйственных предприятий, оставшихся с советских времен, стабильную занятость, защиту от грабительской приватизации, успешную борьбу с коррупцией. Об этом постоянно говорит и сам первый и пока единственный президент республики. Многие годы он апеллирует к 1990-м, подчеркивая разницу в экономике и ставя себе в заслугу развитие производства. Вот, например, что он говорил в Гомеле в июле 2020 года, за три недели до скандальных выборов.

Промышленность региона тогда, в середине 90-х, и сегодня — небо и земля. Все промышленные предприятия или простаивали, или работали ни шатко ни валко. Вокруг БМЗ, Мозырского НПЗ, "Гомсельмаша", других крупных ваших заводов крутились сотни жуликов. Предприятия нашей страны были уже разделены, все было поделено

Александр Лукашенко

Однако в слова, которые находят отклик на постсоветском пространстве, сами белорусы верить, похоже, перестали. Об этом свидетельствует и поведение перед выборами самого Лукашенко, а точнее постоянная смена его риторики. Рефреном выступлений главы государства стало вовсе не светлое будущее, а защита страны то ли от России, то ли от стран Запада — в зависимости от ситуации.

Лихие 90-е

Гордость Лукашенко за успехи Белоруссии в конце 1990-х и начале 2000-х имеет под собой основания, хотя экономика страны чувствовала себя лучше российской и украинской и до его прихода к власти. С 1990 по 1994 год ВВП Белоруссии в текущих ценах сократился с 19,5 миллиарда долларов до 15,7 миллиарда (минус 19 процентов, среднее падение ВВП за год — 7,6 процента). За эти же годы Россия потеряла 28 процентов (среднее падение — 10,2 процента), а Украина — 40 процентов (среднее падение — 13,9 процента).

И пусть с новым президентом во второй половине 1990-х республика продолжила отставать от соседей, взявших курс на Европу (Польша, Литва, Латвия), но заметно продвинулась по сравнению с Россией и Украиной. С 1995 по 2000 год ВВП Белоруссии упал на 24 процента в текущих ценах, российский — на 35 процентов, а украинский — на 35,7 процента.

В результате политики Лукашенко в 1999 году по ВВП на душу населения республика почти догнала Россию — 1257 долларов против 1343 долларов

Омрачала успехи только инфляция, пусть и общая для стран бывшего СССР. В том же 1999 году белорусы начали рассчитываться купюрами в миллион рублей, а затем и в пять миллионов. В итоге в 2000 году пришлось убирать три нуля.

С самого начала центром политики Лукашенко, в первую очередь экономической, стала интеграция с Россией. Еще будучи депутатом, он призывал «на коленях ползти к России» и требовал создать единое государство. Его настроения в Москве услышали и оценили. Интеграция началась в 1996 году с Договора о создании Сообщества Беларуси и России. Документ носил скорее формальный характер, но с усилением позиций Владимира Путина, будущего президента России, стороны пришли к конкретике. В декабре 1999 года был подписан Договор о создании Союзного государства. Большая часть его положений за 20 лет так и не выполнена, но с тех пор Белоруссия прочно привязалась к российскому рынку.

Нефть-матушка

Выбор, как показали следующие годы, был верным. Стремительный рост цен на нефть и газ позволил республике получить максимум выгоды от сотрудничества. Свою роль сыграли и дешевая, по сравнению с мировым уровнем, энергия, и простой доступ на быстро богатеющий рынок, каким в те годы стала Россия.

Время до мирового кризиса 2008 года можно назвать золотым для Белоруссии. За восемь лет ВВП вырос с 10,8 миллиарда долларов до 62,8 миллиарда, то есть в 5,8 раза по уровню текущих цен (средний рост ВВП в год — 8 процентов). Россия за то же время «разбогатела» с 261,6 миллиарда долларов в 2000 году до 1,677 триллиона (в 6,4 раза, средний рост 7 процентов), а Украина — с 32,4 миллиарда до 188,1 миллиарда (в 5,8 раза, средний рост 6,9 процента).

Однако затем развитие экономики республики резко затормозилось. В 2013 году по ВВП на душу населения Белоруссия оказалась в два раза беднее России и почти во столько же — Польши, Латвии и Литвы

Конфликт России и Украины, на фоне которого также произошло обрушение цен на нефть, ударил по Белоруссии даже сильнее, чем по ее партнеру. В 2015 и 2016 годах экономика упала на 3,8 и 2,5 процента (у России — падение на 2,3 и рост на 0,33 процента), и вернуться на прежние уровни не вышло. ВВП на душу населения в 2019 году в номинальных ценах составил 6604 доллара — откат до 2008 года.

Луканомика

За это время экономика в республике приобрела специфический и во многом уникальный вид. Речь, в первую очередь, идет о фактическом отказе от приватизации, даже несмотря на все чаще звучащие декларации. Приставки АО и ОАО, стоящие перед названиями многих белорусских предприятий, не должны вводить в заблуждение — доля государства в них нередко составляет 100 процентов. На долю госпредприятий приходится 43 процента всей занятости в стране и 70 процентов промышленного производства.

Госсектор в экономике Белоруссии насчитывает более 17,5 тысячи субъектов различных организационно-правовых форм, свыше 15 тысяч учреждений, более 1,6 тысячи унитарных предприятий, около 1,6 тысячи хозяйственных обществ с участием государства, а также 42 гособъединения. При этом в Белоруссии порядка 70 процентов государственных организаций — это субъекты малого и среднего бизнеса, например, хлебозаводы. Для сравнения, в России всего порядка тысячи акционерных обществ с госучастием и около 700 федеральных государственных унитарных предприятий (ФГУП), данные по их точному количеству расходятся.

Главное следствие такой структуры управления — отсутствие публичных олигархов, то есть богатых людей, чье состояние дает им политический вес и независимость. Вместо этого заводами управляют назначенные директора, подконтрольные властям. Лукашенко в целом не доверяет предпринимателям. Свою позицию по ним он сформулировал еще в 1995 году.

Через несколько лет я пожму руку последнему предпринимателю… Предприниматели — это вшивые блохи, от них надо избавляться

Александр Лукашенко

Позднее он высказывался аккуратнее, однако приватизацию крупных предприятий считал исключительно вредным и антинародным делом. Во многом такая риторика породила его поддержку в постсоветских странах.

Вместе с тем получившаяся система является идеальной питательной средой для взяточничества на всех уровнях власти. «Коррупционные проявления выявляются по всем сферам, уровням и направлениям — от руководства Мингорисполкома и промышленных гигантов до районных поликлиник и школьных столовых», — так в 2018 году описал итоги четвертьвековой борьбы с коррупцией в столице республики председатель КГБ Валерий Вакульчик. «Коррупционер на коррупционере сидит и коррупционером погоняет», — а это уже слова самого Лукашенко по поводу ситуации в Оршанском районе на заседании правительства.

Борьба с коррупцией на высшем уровне носит специфический характер. Показательным можно считать случай бизнесмена Юрия Чижа, который в свое время назывался одним из самых богатых и влиятельных предпринимателей республики. Лукашенко не скрывал своей дружбы с Чижом, десятки лет бизнесмен появлялся с ним на публичных мероприятиях в Белоруссии и за рубежом. Более того, Чиж получил прозвище Кошелек Лукашенко и в таком статусе даже побывал под санкциями Евросоюза. Но в 2016 году он впал в опалу, а через несколько месяцев внезапно выяснилось, что бизнесмен не уплатил миллионы долларов налогов. Не менее «неожиданным» стало уголовное дело против экс-главы Белгазпромбанка. Виктор Бабарико занимал этот пост 20 лет, но в отмывании денег, уклонении от уплаты налогов и даче взяток его обвинили только после попытки составить конкуренцию Лукашенко на выборах.

Еще одной особенностью страны стало искусственное сохранение рабочих мест, что снижало доходы предприятий, но обеспечивало занятость. Об этом открыто говорил и сам Лукашенко, угрожая увольнениями тем, кто решится начать забастовку. «Если рабочий человек, который в принципе вне политики, рвется куда-то на площадь что-то демонстрировать, он не рабочий. Слушайте, у нас избыточная численность на МТЗ, МАЗе, "БелАЗе" — везде. Пусть идут. Но на заводах им после этого места быть не должно», — отреагировал он на протесты.

Независимые такие

Поклонникам методов Лукашенко импонирует его прямота и жесткость, самостоятельность и эффективность, которая позволила сохранить заводы и совхозы, а также независимость внешней политики и отстаивание интересов государства. Однако если по первым двум пунктам вопросов нет, хотя речь скорее идет о внутренней политике, то все остальные на поверку оказываются если не мифами, то крайне сомнительными утверждениями.

Если начинать с независимости, то наиболее свободный доступ на российский рынок Белоруссии обеспечила беспрецедентная лояльность. Это условие исключительно значимо для Москвы, что продемонстрировали многочисленные торговые войны с Украиной, Грузией и Молдавией, подкосившие их экономику.

Все три республики декларировали стремление увеличивать связи с Европой, но в ответ российские власти закрывали доступ для их товаров — сыров, вина, минеральной воды и многого другого. Экономические последствия конфликтов с Россией оказались губительными — страны по-прежнему являются беднейшими в регионе. У соседних с Россией Казахстана и Азербайджана есть свои нефть и газ, поэтому у Москвы меньше способов влиять на них. Таким образом, Белоруссия оставалась примером максимально зависимого от России государства, на что указывают и преференции, и размер товарооборота.

Белоруссия граничит с ЕС, но на Россию приходится половина ее торговли с зарубежными странами. При этом, вопреки распространенному мнению, Россия является чистым экспортером. Например, в 2010 году экспорт России в Беларусь составил 18,1 миллиарда долларов, импорт — 9,8 миллиарда. В 2019-м ситуация принципиально не изменилась — 20,78 миллиарда против 13,09 миллиарда. Ни Украина, даже до конфликта 2014 года (максимум в 2011 году — 33 процента товарооборота), ни Казахстан не были так привязаны к российской экономике.

Иллюстрацией может служить ситуация с газотранспортными системами обеих стран. Украина категорически отказалась передавать свою «трубу», несмотря на все давление «Газпрома» и газовые войны. С Минском аналогичное противостояние началось в 2004-м, и в итоге в 2011-м на фоне проблем в национальной экономике Лукашенко согласился продать «Белтрансгаз». «Наша экономика, общество не выдержали такой нагрузки. И что, я должен был молиться на эту ржавую трубу, которая в земле лежит?» — оправдывался президент, объясняя, что взамен Белоруссия получила скидку на газ.

106 миллиардов долларов составила поддержка Россией белорусской экономики в 2005-2015 годах (оценка Международного валютного фонда)

Долгие годы такая сговорчивость и относительная неконфликтность очень хорошо помогали Минску. Международный валютный фонд (МВФ) в сентябре 2016 года оценивал совокупную поддержку белорусской экономики Россией за период 2005-2015 годов в 106 миллиардов долларов. Эта сумма складывалась из кредитов, прямых инвестиций и беспошлинных поставок нефти. В разные годы поддержка России достигала от 11 до 27 процентов белорусского ВВП.

«Финансово-экономическая поддержка обменивается на определенную степень политической лояльности со стороны Белоруссии», — отмечал старший экономист Raiffeisen Bank International по Центральной и Восточной Европе Андреас Швабе.

Все в совхоз

Сельское хозяйство, наряду с заводами, является визитной карточкой Белоруссии (шестая часть экспорта по итогам 2019 года) — и «черной дырой» для экономики. В 2016 году рентабельность АПК составила минус 2,5 процента, убыточных предприятий стало вдвое больше, их доля достигла 65 процентов. Кризис был настолько очевиден, что даже Лукашенко признал порочность системы.

Суть ее в том, что аграрии продают продукцию госструктурам по закупочным ценам, а те определяются правительством. В обмен совхозы получают дешевые горюче-смазочные материалы и удобрения. Более того, местные власти могут указывать им, что и сколько производить.

Схема сохранилась со времен СССР. Ради ее воспроизводства с 1995 по 2015 годы государство, по оценкам белорусского экономиста Ярослава Романчука, вложило в поддержку АПК около 100 миллиардов долларов. Из них в 2011-2015 годах на государственные программы АПК были выделены 43,8 миллиарда долларов. Впрочем, реформы, одобренные Лукашенко четыре года назад, не были структурными. Речь шла об очередных перестановках директоров, списании долгов и создании агрохолдингов, то есть слиянии самых проблемных предприятий с теми, кто пока еще держится на плаву.

Заводы стоят

Лозунги про сохранение заводов в Белоруссии звучат особенно часто, но касаются они большей частью таких гигантов, как МАЗ, Минский тракторный завод (МТЗ) и «БелАЗ», причем конкретные цифры у сторонников Лукашенко указывать не принято. Между тем станкостроительные заводы, которые в СССР выпускали по 18 тысяч станков (15-18 процентов производства страны), в 2019 году вместе создали 1375 станков. Минский подшипниковый завод в 1987 году выпустил 55,5 миллиона подшипников. К началу 2010-х годов их число снизилось в десять раз, а за следующие десять лет — еще в пять. Минский мотовелозавод, выпускавший по 700-800 тысяч велосипедов «Аист» и по 200-250 тысяч мотоциклов «Минск», к настоящему времени собирает их соответственно в десять и сто раз меньше.

Некогда крупнейший в мире завод по производству комбайнов «Гомсельмаш» снизил производство в три раза по сравнению с советскими показателями. При этом предприятие сокращает персонал и продолжает оставаться убыточным. В 2019 году потери достигли 30,8 миллиона белорусских рублей (около 15 миллионов долларов), и это при очень высокой закредитованности. В возможность вывести предприятие из кризиса не верят даже в правительстве и с 2018 года хотят найти для него инвесторов. Однако сумма продажи — 500 миллионов долларов — выглядит нереалистичной, и претендентов на завод нет.

ОАО «Минский автомобильный завод» (МАЗ), некогда доминировавший на рынке тяжелых грузовиков во всем мире, еще в 2016 году стал самым убыточным предприятием Белоруссии с финансовым показателем минус 30 миллионов долларов за полгода

Причиной такого краха стал введенный Россией утилизационный сбор. Он обнулил то преимущество, что давала гораздо более дешевая рабочая сила в республике, и сделал продукцию неконкурентоспособной на российском рынке.

Отдельно стоит отметить, что все перечисленные предприятия выпускают сугубо гражданскую продукцию и не имеют каких-либо ограничений на экспорт. Между тем многие украинские заводы, крах которых приводится в пример неэффективного управления, были напрямую связаны с Россией и технически не могли выйти на другие рынки. Это ракетно-космическое предприятие «Южмаш», оставшийся без заказов после 2014 года, «Антонов», который работал с российскими комплектующими и в одночасье лишился их. Объективно сложно было найти рынок сбыта Николаевскому судостроительному заводу, выпускавшему военные корабли. Кроме того, Одесский припортовый завод, некогда крупнейшее в стране предприятие химической отрасли, пришел к краху без участия частного капитала, приватизировать его так и не успели.

Таким образом, «эффективность» белорусской экономики обеспечивала исключительно поддержка России — через рынок сбыта и денежные вливания. Серьезную же валютную прибыль Минску приносили нефтеперерабатывающие заводы, которые использовали полученную из России беспошлинную нефть, и «Беларуськалий». А поступление долларов и евро чрезвычайно важно для белорусской экономики. Ведь почти 100 процентов серьезно растущего государственного долга Белоруссии приходится на иностранную валюту, из них 80 процентов — на доллар, и только пять процентов — на российский рубль.

Напрограммировали

Единственное по-настоящему светлое пятно за последние годы в белорусской экономике — развитие сектора информационно-коммуникационных технологий. В 2019 году он принес стране более половины прироста ВВП.

Для Лукашенко IT стало символом модернизации страны. «Последний диктатор» Европы, как он сам себя называет, отказался от привычного директивного управления и почти освободил отрасль от налогов. «И я, не глядя, образно говоря, все подписал. Полная свобода. Налогов там, конечно, почти нет, кроме небольшого подоходного налога, но все деньги заработанные должны вернуться в страну. Все до копейки возвращают», — объяснял он.

Другими словами, Белоруссия стала привлекательной площадкой для технологических компаний благодаря существенным налоговым льготам, которые делали выгодным открытие офисов зарубежных компаний. Однако в секторе заняты только 70 тысяч человек, и их прибыль, в силу тех самых налоговых льгот, мало влияет на другие отрасли экономики.

Сами участники рынка, впрочем, утверждают, что причиной, по которой IT-сфера в республике смогла развиться, стало как раз отсутствие внимания со стороны Лукашенко, который долго не мог понять, что же это такое. Созданием и развитием Парка высоких технологий (ПВТ), главной площадки отрасли, занимался Валерий Цепкало — один из кандидатов, не допущенных к выборам. С 2005 по 2017 год он являлся директором ПВТ.

Шантаж и отчаяние

Ставка на лояльность исчерпала себя в 2010-х годах. Для продолжения помощи Москва все настойчивее требует более глубокой экономической интеграции, за которой в Минске видят окончательную утрату независимости.

Впрочем, российская экономика и сама переживает тяжелые времена, так что лишние деньги на субсидирование и без того прочно привязанного соседа предпочитает не тратить. Налоговый маневр, лишающий Белоруссию возможности зарабатывать на реэкспорте нефти, выглядит вынужденным для России, где бюджет завязан на сокращающиеся нефтегазовые доходы.

Справиться с проблемой Лукашенко пытался разными способами. Впрочем, главным образом через выбивание денег с помощью переговоров, скандалов, угроз, сомнительных операций и шантажа. Так, в 2013-м в ходе конфликта «Беларуськалия» и «Уралкалия» он пошел на арест гендиректора российской компании Владислава Баумгертнера. На это Россия ответила торговой войной, и конфликт за полгода был исчерпан.

Однако в первую очередь Минск попытался воспользоваться продуктовым эмбарго. Белоруссия стала каналом поставок запрещенных европейских товаров в Россию — сыров, мясных продуктов, апельсинов, кокосов, мидий. Многие подтверждались настоящими государственными сертификатами, хотя иногда ситуация и доходила до абсурда. В 2016 году Польша ввезла в Белоруссию 550 тысяч тонн яблок, запрещенных к поставкам в Россию, хотя еще в 2013-м экспорт составлял 153 тысячи тонн. Импорт говядины с 2013 по 2016 год вырос более чем в шесть раз, овощей — во столько же. Лукашенко обвинял во всем бандитов, причем российских бандитов, но поверить, что такие объемы везут мимо белорусских силовиков, невозможно. Аналогичным образом Минск зарабатывает на конфликте России и Украины. Через республику идут удобрения, уголь, автомобильное топливо, прямые поставки которых невозможны.

В поисках денег Лукашенко обратился к Китаю, заверяя его руководство и особенно лидера Си Цзиньпина в своей великой дружбе. С 2015 года Пекин выделил более 2,3 миллиарда долларов кредитов. Пойти они должны были, согласно практике КНР, на реализацию проектов, предусматривающих импорт китайского оборудования и услуг. Что касается инвестиций, то китайские власти с ними не спешат — всего 2,6 процента от общих вложений в страны ЕАЭС.

Временные трудности

В самой по себе ситуации, когда сравнительно небольшая страна экономически привязана к более крупному соседу, нет ничего страшного. В этом смысле идея Лукашенко по сближению с Россией была оправдана, что подтвердила вторая половина 1990-х и первая половина 2000-х годов. Однако правильно выбранный путь должна сопровождать и эффективная экономическая политика, а с этим у правительств единственного президента страны не заладилось.

В 2000 году ВВП Белоруссии на душу населения достигал 1084 доллара, в 2008-м — 6606 долларов. Для Украины разница составляет 663 и 4073 доллара, а для России — 1787 и 11721 доллар. Другими словами, в 2000 году средний белорус был в 1,65 раза беднее гражданина России и в 1,63 раза богаче украинца. Спустя восемь лет разница с Украиной сократилась до 1,62 раза, несмотря на все российские преференции, а с Россией выросла до 1,78 раза. В 2019 году цифры соответственно достигли 1,83 и 1,71. Эти данные означают, что отставание от России увеличивается, а разница с Украиной, несмотря на ее противостояние с Москвой и совсем другие цены на энергоресурсы, еле растет.

О конкуренции с европейскими соседями больше никто не вспоминает, но на фоне Москвы и Киева показатели не впечатляют. При этом Белоруссия не вовлечена в геополитические конфликты, не несет расходов на армию, не связана жесткими экономическими санкциями. То есть объяснить такое развитие Лукашенко было бы очень непросто. Дешевизна продуктовой корзины также выглядит неочевидной, если, например, сравнивать с ценами в куда более богатой Литве.

Кроме того, белорусская стабильность имеет одну характерную черту, которая не видна со стороны, но чрезвычайно заметна для населения — огромная инфляция. За 20 лет существования (с 1992 по 2012 год) белорусская валюта обесценилась в 2,38 миллиона раз. Причем инфляция осталась высокой и в 2000-е, иногда превышая 50 процентов, а финансовый кризис 2011 года обвалил белорусский рубль почти в три раза. Скорость девальвации не позволила гражданам сохранить свои сбережения. Эксперты отмечали, что одной из причин обрушения стало бездумное увеличение зарплат перед выборами.

В 2014-м, на фоне российско-украинского конфликта и нового обесценивания белорусского рубля, власти ввели 30-процентный комиссионный сбор на покупку валюты физическими и юридическими лицами. Таким образом, уйти в защитные активы удалось немногим. К подобным мерам не прибегали ни в России, ни на Украине. В итоге в 2016 году с купюр пришлось убирать сразу четыре нуля.

На фоне белорусской валюты российский рубль и украинская гривна выглядят значительно более устойчивыми расчетными средствами. Закономерным итогом стало недоверие граждан Белоруссии к своему рублю. Нацбанк республики признавал, в какой-то момент его доля в денежной массе в стране составляла около трети. К 2020 году она выросла до 40 процентов, но и это чрезвычайно низкий показатель. Для решения проблемы регулятор предложил стратегию 2035, в рамках которой повысить популярность рубля предлагается привычными директивными методами — ограничить хождение доллара и евро.

Пора валить

Нередко в качестве аргументов в пользу экономической политики Белоруссии звучат угрозы роста трудовой миграции, например, на сельхозработы в соседнюю Польшу, после ухода Лукашенко. В этом случае страну сравнивают с Украиной, где в 2019 году, по оценке министра социальной политики Андрея Ревы, треть работников регулярно выезжает зарабатывать за рубеж.

Однако здесь в полную силу разворачивается стремление белорусских властей приукрасить действительность. Дело в том, что под уехавшими работать за рубеж подразумевают только тех, кто заключил рабочие договоры с аккредитованными в Белоруссии фирмами, предлагающими такое трудоустройство. Выезжающие самостоятельно в статистику попросту не попадают.

В реальности, отмечает член Глобальной ассоциации экспертов по миграционной политике (GMPA), доктор экономических наук Ирина Ивахнюк, за рубежом работают до 1,5 миллиона белорусов. Две трети из этого количества едут в Россию, где условия трудоустройства для них максимально упрощены.

Численность трудоспособного населения Белоруссии — около 4,4 миллиона человек, то есть порядка трети населения ищет способ заработать деньги за рубежом. Ровно те же цифры, что и на Украине

Таким оценкам соответствует количество шенгенских виз, которые получали граждане республики. В 2012 году по их числу на душу населения Белоруссия обогнала весь мир — 700 тысяч всего, или 73 на тысячу человек. И объяснить этот факт можно только работой, потому что выезд в заметно более богатые страны ради шопинга или развлечений столь массовым быть не может.

Кроме того, после российско-украинского кризиса в республике резко выросла безработица. В 2016 году Белоруссия выбилась в антилидеры на постсоветском пространстве, при этом эксперты указывают, что официальные данные были занижены во много раз. Массово распространена и скрытая безработица, когда сотрудника переводят на неполный рабочий день с пропорциональным сокращением зарплаты до уровня, прожить на который невозможно.

Мама, что мы будем делать

Самый сложный вопрос для сторонников курса Лукашенко — что дальше, какие перспективы открываются при продолжении его правления? Ответа на него, по большому счету, не существует, а метания президента в последние годы ясности не внесли. Непосредственно перед выборами в ходе ежегодного послания к нации он пообещал, что способы управления экономикой не изменятся, но при этом заверил, что в следующие пять лет зарплаты удвоятся. То есть фактически призвал людей надеяться и верить, что однажды все получится.

Однако надежда на структурные реформы при действующем главе государства у белорусов отпала еще в 2015 году. Тогда власти объявили об инициативе, возвращающей республику во времена СССР. Речь идет о налоге на тунеядство.

Каждый житель Белоруссии, не трудоустроенный официально более полугода и не состоящий на учете в центре занятости, обязан был отдавать государству по 250 долларов. Дикая идея не сработала, «тунеядцы» массово отказывались платить налог и устраивали акции протеста. В 2017 году на этот сбор был введен мораторий, а в 2018-м его фактически отменили. Зато через год бывших «тунеядцев» обязали полностью оплачивать субсидируемые государством услуги.

Активность Лукашенко в 2020 году и вовсе напоминала панику, за которой виделось не желание развивать страну, а отчаянная попытка добыть деньги и сохранить власть. Президент пугал Москву сменой геополитического вектора — покупал символические партии нефти у Азербайджана, Норвегии, Саудовской Аравии и США, принимал госсекретаря США Майка Помпео в Минске, намекал, что переведет республику на сжиженный природный газ (СПГ) и требовал диверсифицировать экономику. В Кремле на эти угрозы особенно не реагировали, прекрасно осознавая, что выполнить их Лукашенко не сможет.

Эпидемию коронавируса глава государства предпочел не заметить, ведь карантинные меры угрожают экономике. Вместо них он предлагал людям лечиться работой в поле, игрой в хоккей, сливочным маслом и водкой, утверждал, что от COVID-19 в республике никто не умрет. Демонстративно проводил парады, отказывался останавливать спортивные мероприятия, так что сравнения со шведской моделью выглядели притянутыми за уши — там отрицать заболевание никто не пытался. Вероятно, пойти на такие отчаянные шаги Лукашенко заставили незначительные золотовалютные резервы, которые на 1 августа составляли 8,9 миллиарда долларов (для сравнения, у Украины — 28,8 миллиарда, у России — 591 миллиард), а также существенные выплаты по долгам, набранным ранее. В 2020 году платежи по ним составят 3,63 миллиарда долларов, в 2021-м — 3,28 миллиарда, а в 2022-м — 3,46 миллиарда. Для сравнения — доходная часть белорусского бюджета в 2019 году находилась на уровне 10,7 миллиарда долларов.

Проблемы с нехваткой денег проявились уже через несколько недель после выборов. Нацбанк республики 7 сентября отчитался о потере 15 процентов золотовалютных резервов. Их осталось 7,4578 миллиарда долларов. Рекордные распродажи связаны с попыткой удержать курс белорусского рубля.

Светлое или темное

Возможная смена власти в Белоруссии действительно грозит непредсказуемыми последствиями, в первую очередь в вопросах отношений с Россией. На момент написания статьи ни о каком разрыве экономических связей речи не идет, но как поведут себя будущие лидеры, предсказать нельзя. А вот результат нового срока Лукашенко известен заранее, поскольку никаких перемен в своих методах управления он, как стало понятно из выступлений после выборов, не допускает.

Например, медовый месяц с IT-компаниями, скорее всего, завершен. Отключение интернета, жестокость действий милиции и захват офисов заставили разработчиков пересмотреть приоритеты. Старший вице-президент компании EPAM (один из крупнейших резидентов Парка высоких технологий) Максим Богрецов даже вошел в Координационный совет оппозиции. По его словам, после случившегося на привлекательности Белоруссии в этой сфере можно ставить крест. И дело не в проблемах со связью, а в том, что сотрудники IT-отрасли не захотят оставаться в такой стране. Кроме того, по политическим причинам иностранные компании начнут закрывать офисы и эвакуировать сотрудников.

Чтобы ни у кого не оставалось сомнений в намерениях режима, уголовное дело завели на топ-менеджера IT-компании PandaDoc Виктора Кувшинова. Власти Латвии в сентябре сообщили, что о смене прописки задумались более 100 компаний, в том числе лидеры IT-отрасли.

Отсутствие российских субсидий и нефтедолларов, нежелание структурных реформ отправят экономику республики в жесточайший кризис. Убыточные заводы и сельское хозяйство поддерживать не получится, и распродажа госсобственности примет дикий характер, где главным фактором, как и в случае с «Белтрансгазом», будет не польза для страны, а сохранение личного влияния.

Уже сейчас об этом говорит желание перенаправить экспорт нефтепродуктов из литовских портов в российские, что невозможно без субсидий. В Москве готовы обсуждать идею, но вместе с тем требуют вернуть долг за газ, превысивший 300 миллионов долларов. Между тем публикация перехвата «разговора Германии и Польши» ставит иные вопросы относительно Лукашенко. Если отвлечься от крайних предположений, то непонятно, чего стоят слова и обещания человека, позволяющего подставлять партнеров на таком уровне.

Главной угрозой смены власти среди тех, кто выступает за нынешний режим, считается «украинский сценарий». Под ним, если говорить об экономике, подразумевают обнищание населения, уничтожение социальных гарантий, разорение заводов и аграрных предприятий. Причины таких опасений туманны — в стране нет гражданского противостояния по поводу политического выбора, нет языкового и религиозных конфликтов и нет желания рвать торговые связи из конъюнктурных соображений. То есть нет всех тех предпосылок, которые обеспечивают конфликты и проблемы украинской экономики.

А вот дальнейшее правление Лукашенко гарантирует полноценное исполнение всех этих страхов. Потому что у него — просто денег нет.

Максим Коннов