Новые санкции против России — повод для политологов и экономистов порассуждать о самостоятельности отечественной промышленности, а заодно вспомнить, на какие средства и чьими силами она строилась последние 100 лет. Что мы помним об индустриализации 30-х годов из школьных учебников и как это было на самом деле? Вот взгляд экономиста Елены Котовой.

Создание поражающей своей мощью индустрии, причем в ошеломительно короткие сроки — за три довоенные пятилетки, — сверхзадача. Доказать всему миру, что страна стала суперпередовой. Обогнать по объему промышленности Америку. В стране, которая в очередной раз пустилась в догонялки, вопрос стоял именно так.

У городского населения с дореволюционных времен осталось приличное количество золота и драгоценной ювелирки — считается, что около 250 млн золотых рублей. В стране открываются торгсины — более 300 магазинов, торгующих якобы с иностранцами, продавая им за валюту деликатесы и элитный ширпотреб.

Но и простым советским гражданам путь туда не был заказан. Ради того, чтобы купить просто нормальной еды, которой не было в обычных магазинах, люди несли в торгсины фамильное серебро, бабушкины сережки, мамины свадебные бриллианты. Торгсины существовали в 1932–1936 годах. Всего четыре года потребовалось для того, чтобы вытянуть из населения личные ценности.

Это капля в море, хоть и не лишняя. Где же еще взять денег?

Придумали займы у населения. А что, клевая штука: каждый обязан купить облигации государственного займа — сначала раз, через пару лет еще раз, потом еще один заем. Сколько облигаций пропало в войну, погибло вместе с владельцами, изъято при арестах!.. А те, что люди умудрились сохранить, были погашены. Конечно, а как же иначе, раз народное государство обещало вернуть народу долг.

Займы начали погашаться в 1960-х, при Хрущеве. Нормально, да? Людей, имевших по одному пальто и по одной паре туфель, заставляли давать государству кредиты на 30 лет.

И все равно не хватает! Включается печатный станок. За две первые пятилетки денег нарисовали вдвое больше, чем стоил весь объем товаров потребления народа.

Почему у одних работает, а у других — нет?

Можно привести много таких примеров. Нет ничего дурного в привлечении иностранцев к созданию индустриального богатства, раз стоит задача, чтобы у нас было по крайней мере "не хуже". Но дело в том, что привлечение иностранцев к советским догонялкам могло дать ожидаемые плоды только в одном случае: если бы иностранцы приносили не только знания, но и вкладывали бы собственные деньги, участвовали в принятии решений, добиваясь прибыльной работы производств.

Но они работали по контрактам: сделал чертеж, получил копейку — и от винта. Их близко не подпускали ни к запуску, ни к управлению, ни к решениям, сколько и каких рабочих надо нанимать.

Иностранцев, которые пытались лезть в эти вопросы, могли запросто записать в "иностранные шпионы". Что они лезут? Кто считает, во что эти заводы обходятся, прибыльны ли они или убыточны? Нам этого не нужно. Коммунисты меряют успех не деньгами, а штуками, тоннами и километрами.

Русские промышленники тоже привлекали в свои общества иностранный капитал, но при этом все работало. Нобель — да, брат учредителя Нобелевской премии — собственными силами начал делать в России первые дизели, по его заказу Шухов спроектировал первый нефтепровод.

И сами русские без дела не сидели. Инженеры, выращенные и выученные на производствах Мальцовых, Морозовых и других, со многими задачами справлялись лучше иностранцев. Все росло как на дрожжах в последние 20 лет перед Первой мировой, и при этом не было ни рабского труда, ни постоянного поиска вредителей. Люди просто работали за деньги. И сами предприниматели, и их рабочие прекрасно понимали, откуда деньги берутся, как накапливаются и как превращаются во все более сложный и передовой в техническом отношении капитал.

В советской империи все делалось таким способом, будто ни деньги, ни человеческие мотивы, ни качество человеческого материала не имело к процессу никакого отношения. Богатство великой державы не имело никогда отношения к достатку ее граждан, никак не меняло уровень их жизни.

Продолжение следует.