В российский прокат выходит «Селфи» Николая Хомерики по сценарию Сергея Минаева — ярчайший пример победы кинематографа над литературной основой.Вечерами Владимир Богданов (Константин Хабенский) буравит внимательным взглядом сильных мира сего в эфире собственного телешоу, чтобы скрыть от себя и окружающих творческий кризис. Несколько лет назад вышел роман «Кости», за который Богданова провозгласили голосом поколения и вознесли на вершину московского олимпа. У него есть бывшая жена (Анна Михалкова), дочка, любовница (Северия Янушаускайте), а также лучший друг Макс (Федор Бондарчук). Нет только счастья, вдохновения и ощущения творческого вызова. Подмога приходит откуда не ждали. Однажды Богданову в скайп звонит человек с очень знакомым голосом и обещает скорые перемены в жизни. Вскоре после этого во время одной из рабочих поездок писатель просыпается с привычно дорогого похмелья, обнаруживает, что его помощница (Юлия Хлынина), по-видимому, задушена им минувшей ночью, а его жизнью завладел невесть откуда взявшийся двойник. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять степень автобиографичности фильма «Селфи», поставленного Николаем Хомерики по сценарию Сергея Минаева. Автор «Духлесса» очевидно вдохновлялся собственными странствиями по богемным кулуарам столицы и изливал на бумагу лично пережитые сомнения и метания. Трансформированы они были в параноидальный психологический триллер с использованием популярной в искусстве темы двойничества и изначально вышли в качестве романа с подзаголовком «Духless ХХI века». Однако анализ участия в производстве дорогого русского фильма одиозного прозаика, перенесшего особенности авторского стиля в сценарий, пожалуй, самое неинтересное, о чем здесь можно говорить. Во-первых, многочисленные сюжетные нестыковки и логические лакуны уже обсудили литературные критики, терзавшие роман несколько лет назад. Ну, а во-вторых, куда удивительней тот факт, что экранный результат оказался ярчайшим доказательством того, что кино отличается от всех прочих сюжетных форм искусства – вроде той же литературы. Тут надо вспомнить, что Николай Хомерики – выпускник парижской киношколы – в нулевых начинал как образцовый автор, снимающий пресловутое «кино не для всех». «Девять Семь Семь», «Сказка про темноту», «Сердца бумеранг» — это фильмы, постановщика которых в последнюю очередь можно подозревать в умении играть на территории Дэвида Финчера («Семь», «Бойцовский клуб»). Отчасти эти сомнения подтверждал и позапрошлогодний «Ледокол», в котором Хомерики попытался воскресить жанр советского киноромана, но не до конца справился с его массивной конструкцией. Тем удивительнее смотреть «Селфи», в котором с первых же кадров устанавливается тягучий, гипнотический ритм, которым пульсирует не столько история, сколько ткань кадра, заполненного усиливающими паранойю зеркальными поверхностями и неоном. Москва – город с очень странной и сложной киногенией, которая подчиняется далеко не всякому автору, однако здесь привычные локации (Барвиха, Москва-Сити) едва ли не впервые складываются в мир мрачного мегаполиса, где рука об руку ходят олигархи, ослепительные блондинки и порожденные больной фантазией герои. Мир этот проработан настолько кропотливо и подан настолько ненатужно, что его достаточно лишь заселить отличными актерами (с которыми Хомерики всегда работал безупречно), играющими при этом будто бы помимо изначального сценария. Внутренняя логика взаимоотношений героев продумана здесь настолько точно, что сыплющийся в тартарары сюжет (Минаев, например, кажется, так до конца и не определился, кем все-таки был двойник) и пространный монолог про лицемерие этих самых селфи почти не портят удовольствие от чисто кинематографического (в кои-то веки) переживания.