"Научили говорить на свою голову, теперь мучаемся", — жалуются мамы и папы 3-5-летних "почемучек". Те непрерывно пристают с вопросами, на которые родителям отвечать неинтересно (а зря). Бывают дети-дошкольники — отличные рассказчики и выдумщики, с ними обычно все любят играть в детском саду и во дворе. Но становится все больше детей, у которых рот буквально не закрывается, они озвучивают каждую свою мимолетную мысль и нуждаются в слушателях — вот только общаться с ними никто не хочет. Что означает этот "словесный понос" и можно ли его остановить?

— А я возьму такой большой круг... ну, круглую вещь такую, и привяжу к ней веревки, чтобы они вот так свисали, и положу на деревья, и еще ветки будут, и согнется... и тогда дети захотят, но вообще никуда выйти не смогут, а еще все динозавры придут и запутаются, только маленькие совсем смогут пролезть, а вы знаете, что есть такие динозавры, которые не яйца несут, а рожают живых детенышей, и я бы себе только такого завел, он жил бы у меня под кроватью, и ходил бы с ним гулять на поводке, но у него еще были такие крылья, если бы он полетел у меня с подоконника, то все бы думали: что это такое? А я бы ему фонариком мигал, чтобы он ко мне возвращался, у меня есть такой фонарик, мне папа подарил, он мигает красным или белым, это нужно, чтобы батарейки не садились, а вы знаете, я, когда вырасту, изобрету такую батарейку, чтобы она вообще вечная была, и тогда...

— Стоп, — сказала я.

— Но я же еще вам не рассказал про батарейку, — удивился семилетний Миша.

— Я послушала тебя, и довольно. Дальше я буду говорить с твоей мамой. Я не буду слушать про батарейку.

— Но я же еще могу...

— Не сомневаюсь. Ты — можешь. Это именно я не готова слушать про батарейку дальше. Мне нужно знать, по какой причине мама привела тебя ко мне.

— А я вот смотрел такой фильм... Там были машины-трансформеры, так вот они...

— Я не буду сейчас с тобой разговаривать. Я буду разговаривать с твоей мамой.

Еще несколько попыток. Миша надулся, обиделся, попытался отвлечь мать. Мать два раза откликнулась на его (достаточно бессмысленные по форме, но понятные по содержанию) запросы, потом все-таки считала мое недвусмысленное послание и повторила фактически слово в слово:

— Я не буду сейчас с тобой разговаривать. Я буду разговаривать с Екатериной Вадимовной. — И здесь опять не удержалась: — А ты можешь пока игрушки посмотреть. Погляди, сколько здесь машинок, и еще вон там в ящике можно...

— Стоп, — снова сказала я. — Игрушки в зоне доступа и уже разрешены к использованию. Расскажите, что вас ко мне привело.

Мы пошли в детский сад с четырех лет. В хороший сад, в частный, дорогой. Там много внимания каждому ребенку уделяли, много разных занятий. Но он там все время был с воспитательницей или с нянечкой. Помогал им, хорошо выполнял все задания. Там сложные задания были...

Это ведь значит, что он не умственно отсталый? Я сама знаю, что нет. Он иногда такие вопросы сложные задает. Дети с задержкой развития ведь не задают сложных вопросов? И такие сложные умозаключения. И фантазия у него прекрасно развита. Он истории сочиняет и сам их записывает и рисует, а потом нам рассказывает. С пяти лет.

Я так надеялась на школу. Я специально выбрала самую обычную, рядом с домом, мой муж ее закончил, чтобы были самые обычные, нормальные дети. Но нам уже пришлось ее поменять...

— Поменять школу в первом классе? Почему? Что случилось?

— Миша сначала тоже очень хотел в школу, радовался, ему там все нравилось, уроки нравились и учительница. Мы ему говорили: в школе у тебя будут друзья, и он тоже хотел и был готов с ними дружить. И с учебой у него все хорошо достаточно получалось: мы же его готовили, и в садике тоже.

Но рассказывать нам про школу он быстро перестал. А потом я заметила у него странные игры и бормотание такое: всех убить! Я испугалась, конечно, побежала к учительнице. А она мне: очень хорошо, я как раз собиралась вам звонить. Понимаете, у меня к Мише абсолютно никаких претензий нет, он немного навязчив, но в целом вписался и совершенно справляется со всеми учебными и дисциплинарными требованиями. Но дети от него буквально шарахаются.

Вчера мы ходили в дом культуры на спектакль, и все (все!) дети класса отказались встать с Мишей в пару. В результате я сама вела его за руку. Как вы понимаете, меня это не может не тревожить. Что-то здесь не так. Может быть, вам показать его психиатру? Я слышала на курсах повышения квалификации, что такая реакция детского социума бывает при начинающейся шизофрении...

Как вы понимаете, ребенка мы немедленно из этого класса забрали...

"А психиатру-то показали?" — хотела спросить я, но удержалась, решила дослушать историю до конца.

— И отдали его в небольшую частную школу, маленький класс, семь мальчиков и три девочки. Ему очень понравилась учительница, он ей открытки рисует, цветы дарит.

— А с детьми?

— Он выбрал одного мальчика, который его чем-то привлек, пытался с ним подружиться, машинки ему дарить (это Мише бабушка посоветовала), но тот его все равно от себя гонит. А позавчера учительнице сказал: Лилия Николаевна, пожалуйста, уберите Мишу от меня, я его ненавижу...

Тут мама Миши заплакала. Миша, который все это время дулся в кресле, встал, подошел к матери и стал молча отдирать ее прижатые к лицу ладони.

Мне очень хотелось повторить рекомендацию первой Мишиной учительницы. Но было очевидно, что в этом случае мама Миши просто пойдет искать другого психолога или опять другую школу. Разве это поможет Мише?

Я решила выбрать другой путь.

Как остановить умственную жвачку

— Мой дедушка! — вдруг вскричала мама Миши. — Он и сейчас жив и постоянно что-то такое говорит, и его постоянно заносит... Мы с мамой сейчас думаем: это от старости, но он ведь и раньше... просто он тогда работал, у него времени не было, и бабушка покойная умела его останавливать, переключать... Да! Я сейчас вижу, что Миша говорит очень похоже на деда, просто у него знаний и опыта меньше...

— На околонаучном языке это называется "умственная жвачка". И, возможно, у Миши сочетание обоих факторов: ваши педагогические ошибки (не учили интересоваться другими, приспосабливаться к ним) плюс его собственная наследственная склонность к резонерству — привело к такому тяжелому положению.

— А что же теперь делать?

— Учить. Так же, как учат читать и писать. По пунктам. С прописями и тренировками. Учим задавать вопросы другим людям о них самих. Учим внимательно выслушивать ответы, систематизировать услышанное и делать выводы. Учим пользоваться собранной информацией.

Выглядеть это может примерно так. Мне интересен Леша. Спросить, что ему интересно. Спросил. Леша любит роботов, стало быть, нужно ему в них и предложить поиграть. Играть сначала строго по его правилам (это честно, потому что это я хочу с ним дружить, а не наоборот) и только потом предлагать свои или рассказывать интересные с твоей точки зрения сведения о роботах. Все время следить за реакцией: не скучно ли Леше? Если он хорошо отзывается на что-то конкретное — запомнить это.

Поначалу это очень трудно, потому что поперек всего того, чем и как ребенок жил раньше. Но как только от мира начнет поступать положительная обратная связь, то есть с Мишей на изменившихся условиях кто-то из сверстников согласится общаться, у него сразу прибавится и сил, и желания учиться дальше.

— Ира любит котиков... — задумчиво сказал Миша из кресла. — Они у нее везде...

— Ну вот и начало, — улыбнулась я.

Автор Екатерина Мурашова