Как хочется любить!
Каждый из нас, хотя бы в глубине души, мечтает о сильном, ярком, настоящем чувстве, но путь к нему нередко преграждают… наши внутренние страхи.

Казалось бы, хочется влюбиться по-настоящему — да кто же мешает? Но нечто, когда-то дав, но поселившееся в глубине нашей души, едва слышно шепчет оттуда: "Ты разочаруешься, ты будешь страдать, ты потеряешь свою свободу — не лучше ли одиночество, которое, по край ней мере, сохранит твой покой…"

Почему же мы боимся любить?
Вероятных причин, конечно же, много.
Женщина может испытывать страх перед мужчинами, и наоборот, — и часто корни этой боязни скрываются в детстве и юности. Бывает, что первая любовь, своей силой и остротой поднявшая планку наших ожиданий на неимоверную высоту, заставляет сравнивать всех избранников с первым и опасаться, что новый партнер не выведет нас на тот уровень чувств, которые мы испытали в юности. Наконец, мы можем бояться просто потерять себя, растворившись в партнере, и храним свое "Я", не позволяя себе раскрыться и довериться другому. Любовь может преодолеть любые страхи, кроме страха самой любви — его способно победить лишь понимание.

Иллюзорный эталон

Первая любовь для многих остается вечным эталоном этого чувства.
Мы вспоминаем ее с улыбкой (как это было чудесно!), или со вздохом (пролетела юность…), или же с гордостью (ведь нам все завидовали тогда). Первая любовь становится камертоном наших отношений на всю жизнь, и любой, даже самый рассохшийся рояль хранит в своей памяти звук этого камертона.
Иногда самое прекрасное зрелое чувство проигрывает в сравнении с первой любовью: тогда-то все было ярче, эмоции были на пределе, полыхали шекспировские страсти. Разве может тягаться рассудительное "мы подходим друг другу" с бескомпромиссным "все или ничего!", свойственным юности! "Мы учились в восьмом классе, и Андрей называл меня "солнышком", — вспоминает 26-летняя Катя. — Ничего необычного в этом слове нет, оно банальное, и потом многие меня так называли — но так, как Андрей, никто этого "солнышка" не произносил. И так хорошо тоже ни с кем больше не было".

Фактор первой любви — долгоиграющая пластинка.
Дело в том, что влюбленным молодым людям кажется, что они — совершенно как сиамские близнецы — интроекция своего "Я" в "Я" другого. Мы эмоционально отождествляем себя со своим партнером, а потом, когда первая связь распадается, начинаем искать в новых отношениях ту же прекрасную иллюзию слияния. Мы смотрим на жизнь с осторожным оптимизмом: ищущим взглядом всматриваемся друг в друга, заводя новые связи, пробуем их, точно монету, на зуб. И она может показаться фальшивой из-за уверенности, что настоящей была та, первая, наивная монетка, которую мы шутя подбрасывали на ладони, пока она куда-то не потерялась. Мы с трудом допускаем хотя бы малейшее несовершенство в любви. Столкнувшись с теми требованиями, которые предъявляют любые отношения, и с необходимостью идти на компромисс, мы чувствуем себя обескураженными. Так слишком высокая планка загораживает путь настоящей любви.

Противоположный не значит опасный

Нередко бессознательный страх перед противоположным полом, выраженный в той или иной степени, не позволяет принять партнера: женщины и мужчины опасаются, что другой или другая причинят им вред, а потому разрушают отношения или отказываются от них. "Многие люди этого страха вовсе не осознают, — говорит психоаналитик Марина Арутюнян. — Но он существует, и с ним может быть связано множество проблем, в том числе и сексуальных: например, фригидность у женщин или расстройство потенции у мужчин". С точки зрения Зигмунда Фрейда, страх перед противоположным полом связан с бессознательной фантазией инцеста. Маленькая девочка стремится стать женой отца, но испытывает смутное беспокойство по поводу того, что она ему не подходит. А мальчик хочет стать маминым мужем, но тревожится, что он слишком мал для матери, а она для него слишком велика, и боится отцовского наказания. Мама — первая женщина в жизни мальчика, отец — первый соперник. Если отношения в этом первом "любовном треугольнике" перегружены отвержением, унижением, беспокойством, это может в дальнейшем привести к страху перед близостью с женщиной.

"Этот феномен Фрейд называл "комплексом кастрации", — говорит Марина Арутюнян. — Когда юноша или мужчина чувствует, что его подавляют, унижают, им пренебрегают, у него возникает неосознанный страх, что его хотят кастрировать. Женское пренебрежение здесь особенно опасно". Но мама — главный человек и в жизни девочки. И если, к примеру, отец агрессивен, деспотичен и подавляет мать, девочка, видя это психологическое или физическое насилие, начинает бояться отца. Этот страх она переносит впоследствии на других мужчин. Однако не стоит все проблемы взрослых партнеров приписывать детским страхам. Например, то, что мы можем квалифицировать как боязнь и нерешительность в любви, на самом деле может быть и проявлением жажды мщения. Идея мести, как правило, адресована не конкретному партнеру, а каким-то фигурам прошлого. Тот, кого некогда отвергли, ныне отвергает сам и в этом находит удовлетворение. "Как-то мы поссорились с мужем в присутствии подруги, — вспоминает 39-летняя Ирина. — Он хлопнул дверью, а она с круглыми от ужаса глазами стала мне выговаривать: "Каким ты жутким тоном с ним разговариваешь! Ты хотя бы слышишь, что и как ему говоришь?!" А я и слышу, и понимаю, но ничего с собой поделать не могу". "Женщина может желать причинить боль своему партнеру, обидеть его, и порой действительно не понимает, что с ней происходит, — комментирует транзактный аналитик Вадим Петровский. — А в основе ее желаний могут лежать детские переживания: например, папа в наказание не пускал ее гулять. Сейчас, уже будучи взрослой, она отвергает мужчину, который добивается близости. Это выглядит как бессознательное возмездие за детские притеснения: "А вот теперь и ты не сможешь гулять, папа!"

Вотум доверия

Мы сомневаемся в партнере: подозрение, что он (она) способен(а) обидеть, предать, воспользоваться нашей слабостью и доверчивостью в своих интересах, способно убить любое чувство. Как правило, такие сомнения возникают у тех, кто прежде пережил эти сильные чувства. Например, в детстве, когда близкий друг внезапно предпочел другую компанию или же отец ушел из семьи…

"Разрыв связей, которые казались ребенку прочными, дети воспринимают как предательство и делают вывод: меня предали, значит, никому нельзя доверять, — поясняет Вадим Петровский. — Это внутреннее решение, которое неосознанно принимает ребенок, часто подкрепляют родители, которые сами не склонны доверять миру — и иногда они просто учат этому ребенка".

Мише исполнялось восемь лет, и папа пообещал ему сюрприз. Он завязал мальчику глаза и предложил идти задом наперед, добавив: "Не бойся, если ты споткнешься, я тебя поймаю". Миша действительно споткнулся и упал на заранее подложенные отцом подушки. Когда испуганный мальчик, ожидавший, что его поймают папины руки, снял повязку, отец произнес: "Вот такой подарок. И запомни — никому никогда нельзя доверять". "Все мужчины одинаковы, не верь им никогда", — эту фразу девочки нередко слышат от разочарованной матери и запоминают ее на всю жизнь. "Преодолеть такую самодельную "карму" очень непросто, — говорит Вадим Петровский. — Выросшая девушка уверена: партнер предаст ее так же, как отец предал маму, и ведет себя определенным образом, словно настраивая своего мужчину на то, чтобы он унижал ее. Когда ожидаемое происходит, она говорит себе: "Я знала, что все именно так и случится", и ее картина мира, сформированная в детстве, остается неизменной. Таков экзистенциальный смысл игры, в которую порой играет женщина".

Все больше россиян живут в гражданском браке

Больше 50% опрошенных россиян говорят о том, что их устраивает свободный союз и они не планируют узаконить свои отношения. Хотя количество гражданских браков зависит от возраста пары:
до 24 лет — 22%;
25—39 лет — 45%;
40—54 лет — 24%;
старше 55 лет — 9%.

*По Данным опроса, проведенного Левада-центром, 2006

Все сразу

Парадокс: так сильно желая любви и близости, так стремясь к ней, мы одновременно хотим оставаться свободными. С одной стороны, мы боимся потерять себя, став частью партнера, с другой — испытываем страх, что любимый человек отнимет наше время и силы, а семья не позволит заниматься карьерой.

"Счастлив тот, кто испытал любовь и понимает, что это чувство и дает ощущение полноты бытия, — говорит психотерапевт Марина Хазанова. — Но для современного человека этого недостаточно, ему хочется еще и реализовать себя в профессии или творчестве".

"Свою двухкомнатную квартиру я превратил в музыкальную студию, — рассказывает 35-летний Константин. — Всем моим девушкам нравились простор и свобода. А Катя заговаривает о ребенке и строит планы: как отгородить детскую… Я люблю детей, но тогда квартира станет непривычной, а музыкой придется заниматься в другом месте. Наверное, нам с Катей придется расстаться".

Привыкнув ставить на первое место профессиональные интересы, мы пытаемся "построить" свои отношения так же, как собственную карьеру: обдумываем риск, опасаемся обмана, просчитываем, окупятся ли затраченные ресурсы. И становимся невероятно требовательными к своему партнеру: он должен постоянно подтверждать, что мы не ошиблись, не зря пожертвовали собственными свободой, комфортом и временем. "Занятые собой мужчина или женщина могут недоумевать: как это в моем доме заведется чужой человек? — говорит Марина Арутюнян. — Даже в воображении своем они с трудом представляют, что чужой человек может стать родным". Прагматический подход к отношениям говорит о страхе потерять свою свободу — и этот страх мешает по- настоящему сблизиться с другим.

Диалектика любви

"Слишком близко", "слишком далеко" — в пространстве любви трудно верно оценивать расстояния, и страх раствориться в другом сродни страху его потерять.

"В любви очень сложная диалектика близости и дальности, идентичности и чуждости, — объясняет Марина Арутюнян. — Нужно, прежде всего, понять, что другой человек — другой, но я его все равно люблю. Он не мое второе "Я", не я — его "Я", мы не одно "Я" на двоих. И тем не менее он мне дорог, близок, как и я ему. Это сложная диалектика: оставить в покое, быть одному и быть вместе".

Диалектичность близости-дальности есть во многих парах. Собственно, именно они оказываются жизнеспособными. В отношениях вообще очень важен этот интуитивный глазомер. Может быть, тут необходимо просто чувство так та, может быть — нечто большее…

"Если муж и жена оказываются очень тесно связаны, их отношения из близости превращаются в сверхблизость, — добавляет Вадим Петровский. — И у нее есть оборотная сторона: агрессия, которую один из партнеров проявляет в ссорах, одновременно направлена и на другого, и на него самого".

И все-таки ничто так не мешает любить, как это деспотичное собственное "Я", мешающее некоторым из нас раскрыться навстречу другому. Роман с самим со бой увлекателен, но становится утомительным, если затягивается чересчур.

"Уверенное чувство собственного "Я" позволяет уважать его и в то же время выходить за его пределы, — говорит Марина Арутюнян. — А без этого трудно избавиться от страха близости с другим человеком".

Любовь преодолевает любые страхи,
кроме страха… любви. Его может победить лишь понимание.

Елена Ратнер
PSYCHOLOGIES