«Дочь кричала: мама, пойдем в подъезд»

Нервный срыв у мужа Марии (имя изменено из соображений безопасности) начался в ночь с четверга на пятницу, 27 марта. Последней каплей, как рассказывает женщина, стало то, что днем раньше президент России Владимир Путин объявил следующую неделю нерабочей.

«Муж работает в частной структуре, негосударственной, и все эти выходные дни не оплачиваются. Он не то что сразу потерял работу, но начались проблемы. Люди перестали делать заказы, работодатель сначала уменьшил выплаты, потом сказал, что работаем еще субботу и все, дальше нельзя, потому что работа напрямую связана с людьми в сфере обслуживания. Это, естественно, не была запланированная посадка дома, это не отпуск, на который копишь. Накоплений не было», — говорит Мария.

Пара вместе с двумя детьми Марии от первого брака жила в Рузском районе Подмосковья. Женщина занималась детьми и хозяйством, деньги в семье зарабатывал только муж.

«Я его не оправдываю, но я старалась его понять и успокоить сначала, что мы справимся, ну урежем где-то, поэкономим, — рассказывает Мария. — Но когда объявили, что в ближайшее время и не планируют работу, что это будет долго, он стал очень нервным. Естественно, никто не отменял никакие платы. У нас что, остановились счетчики за воду? Они сейчас мотают бешено, потому что все дома. Остановили электричество? Мы как платили, так и платим. И детям не скажешь: зашейте рот. Он начал мне высказывать, потом, естественно, алкоголь. Как мужчина снимает стресс?».

Срыв у мужа начался в полпервого ночи и продолжался до шести вечера следующего дня. «Сначала были оскорбления, потом махнул цветы разбил: зачем вот это все! Начал бить вещи, в нас кидать, — вспоминает женщина. — Я человек непьющий, пыталась с ним поговорить, он на время успокаивался, потом опять выходил из себя. Дома было разбито все — от аквариума и до холодильника. Идти нам некуда, дети были напуганы настолько, что маленькая дочь кричала: мама, пойдем в подъезд».

Позже врачи зафиксировали у Марии ушибы мягких тканей и тупую травму живота.

Карантин в кризисных центрах

Мария с детьми — одна из первых в России жертв домашнего насилия в условиях вынужденной изоляции из-за коронавируса.

Правозащитники по всему миру предупреждают о росте домашнего насилия в период карантина. Люди в замкнутом пространстве вымещают тревогу и раздражение на своих близких, прежде всего на женщинах, детях и стариках.

В китайской провинции Хубэй число обращений в полицию за время карантина выросло втрое. Во Франции только за неделю карантина число случаев домашнего насилия подскочило на 32%. В Австралии сейчас люди ищут в Google, что делать в ситуации домашнего насилия, на 75% чаще. В Бразилии — на 50%. В Дании, Испании, на Кипре женщины тоже стали чаще обращаться за помощью.

В России и в обычные времена все было достаточно плохо с защитой от домашнего насилия, напоминает адвокат «Зоны права» Валентина Фролова. В стране не существует охранных ордеров (системы, когда полиция запрещает агрессору приближаться к жертве), нет достаточного количества кризисных центров и убежищ.

Нынешняя ситуация и вовсе беспрецедентная, добавляет коллега Фроловой Булат Мухамеджанов — он координирует горячую линию для жертв домашнего насилия, открытую «Зоной права».

«Если в обычной ситуации мы советовали сразу же бежать в больницу фиксировать телесные повреждения, потом в полицию и обращаться к адвокату, то сейчас третий пункт выпадает, потому что все находятся в режиме самоизоляции, — объясняет он. — Многие ведомства прекратили прием граждан. Сотрудники полиции и в докоронавирусное время не шибко были ориентированы расследовать такие происшествия, а сейчас они всегда могут это обосновать тем, что все усиление ушло на перекрытие въездов и выездов из города, патрулирование улиц».

Самый эффективный способ защиты жертвы от насилия, объясняет Фролова, это физическая сепарация. «Только куда уехать? Родственники и друзья сейчас могут быть неспособны принять женщину и ее детей. Убежища и до кризиса были не во всех регионах», — говорит эксперт.

«Многим людям будет нечего есть». Что будет с экономикой России из-за  коронавируса «Статистика пошла вверх — люди сидят дома и пьют». Как коронавирус изменил работу ФСБ и СКР «Право на войне не работает». Как коронавирус повлиял на работу российских судов

О карантине рассказала в «Фейсбуке» директор центра «Китеж» Алена Ельцова, уточнив, что фонд принял это решение без каких-либо указаний властей, по своей инициативе, из-за угрозы коронавируса.

Ельцова рассказала, что помимо закрытого на карантин основного приюта у фонда есть кризисная квартира, куда они теоретически могут брать новых людей, однако только по рекомендации адвокатов фонда или юристов-партнеров. Кроме того, неясна логистика в условиях ограничения передвижения людей по городу.

«Последние несколько дней мы думаем, как женщин туда доставлять и как вообще быть в этой ситуации изоляции», — говорит Ельцова. Прежние обитательницы «Китежа» остаются там — сейчас женщинам запрещено выходить в город, но можно гулять по территории центра.

Временно закрыт центр «Дом надежды» в подмосковном Жуковском. Сотрудница центра объяснила корреспонденту Би-би-си по телефону: «Было бы неразумно с нашей стороны подвергать риску тех, кто живет у нас».

По-прежнему работают муниципальные «Кризисный центр на Тимирязевской» и центр «Надежда», однако они доступны только для женщин с московской пропиской. В «Надежду» помимо паспорта, СНИЛСа и медицинского полиса женщинам нужно принести справку об отсутствии контактов с инфекционными больными, выданную в день обращения в центр. Получается, в условиях карантина жертве, спасающейся от домашних побоев, необходимо сначала забежать в поликлинику за справкой.

Эксперты говорят о том, что в карантине труднее даже обратиться за помощью, в силу того что агрессор все время рядом. «Мы еще никогда не работали в ситуации, когда женщина ни на минуту не остается одна. Обычно все обращения за помощью поступают, когда она остается одна и у нее есть возможность позвонить или уехать», — говорит директор центра «Китеж» Алена Ельцова.

Сотрудники «Зоны права» особо оговаривают, что на их горячую линию можно написать сообщение в мессенджерах или же попросить позвонить близких.

«Обстановка — как в котле ты варишься»

Когда около шести вечера пятницы муж в очередной раз вышел в магазин за пивом, Мария с детьми, по ее словам, попытались запереться дома, но мужчина начал выламывать дверь.

«Ну, а куда ему тоже пойти? Выламывал дверь, кричал, что выкинет с балкона сына. Вырубал нам счетчики, чтобы мы сидели без электричества. Полиция, когда приехала в очередной раз, нам сказала: мы его из дома выгнать не можем, это его квартира, давайте мы вас заберем, пока он не успокоится», — вспоминает она.

В центре ей сказали, что он на карантине, новых людей принять не может, но дали телефон работающей кризисной квартиры в Рузском районе. Ее директор Ирина Рудницкая рассказала Би-би-си, что это убежище на девять мест при Ассоциации замещающих семей Московской области они успели открыть за две недели до карантина, 14 марта. На открытии была зампред комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей и соавтор законопроекта о профилактике домашнего насилия Оксана Пушкина.

«Она не верила, что мы ей поможем», — вспоминает свой телефонный разговор с Марией Ирина Рудницкая. Спустя несколько часов директор фонда приехала за женщиной с детьми в полицейский участок на машине и забрала их.

Разбил палатку, выгулял собаку, подвез знакомую. Как становятся нарушителями карантин Под Рязанью мужчина застрелил пятерых человек за шумный разговор За решеткой от пандемии. Как коронавирус изменил жизнь российских СИЗО

Мария рассказывает, что когда она с детьми оказались в безопасности, они все выдохнули, и их начало трясти: «Моя младшая дочь чуть ли не руки ей целовала, потому что у нас была перспектива ночевать в подъезде, прятаться непонятно где. Страх был такой, что вернешься туда же, и ситуация не изменится, он же не пойдет завтра работать, он никуда не уйдет. Дети останутся там же, в этой разгромленной квартире».

Как утверждает Мария, она жила с мужем не первый год, никогда не считала свою семью неблагополучной и не предполагала, что ее это коснется. Единственный «всплеск эмоций» у мужа был на последний Новый год, говорит женщина, и то он «дома ничего не крушил, никого не избивал, хлопнул дверью, ушел, у друзей посидел, пришел нормально».

В кризисе женщина винит экстремальную ситуацию изоляции: «Обстановка — как в котле ты варишься. Нельзя в замкнутом пространстве людям находиться постоянно. Детям деться некуда, они бесятся, надоедают друг другу, шум, гам, они перевозбуждаются. Конечно, я старалась быть с ними, отвлекать. А мужчины устают от детей, когда дети круглосуточно рядом».

«У нас один телевизор, — продолжает Мария. — Может быть, другим людям, у которых в каждой комнате телевизор и еще на кухне, попроще, они могут разъединиться. Дочка без конца смотрит мультики, а нам что делать? Я найду, чем заняться, как женщина — я вяжу, пироги пеку. Женщина всегда найдет, чем заняться, постирать, погладить. А мужику-то чего делать? Вот он и ходит, и нервничает, и нервничает, и нервничает. У нас обои давно лежали, мы вот поклеили обои, а дальше что? И разве нас к этому готовили?».

Обстановка невидимой угрозы тоже вызывала тревогу, объясняет женщина: «Все эти разговоры, что это так страшно, но все равно люди не до конца понимают, и мы не поняли. Нету ни знакомых заболевших, нет такого пика, чтобы прямо падали на улице. И многие не понимают, почему сидим дома, почему общаться вообще нельзя? Почему? Я не знаю. Какие признаки этого коронавируса — тоже толком никто не говорит, сколько мы ни смотрели в интернете, муж говорит: как я могу понять, чихнул на меня человек, это коронавирус или что-то еще? Я так же на нервах находилась, потому что он работал с людьми, он приходит домой, а дома дети. Я говорю: а смысл нас посадили дома, если ты все равно носишься? Когда сначала-то было».

Психолог центра «Насилию.нет» Татьяна Орлова в «Фейсбуке» опубликовала рекомендации людям в ситуации, когда сбежать от давления невозможно: «Помните, что нападки агрессора, его придирки и возмущения — это не конфликт между вами, а его реакция тревоги. Он пытается справиться со своей паникой за счет агрессии по отношению к вам».

Психотерапевт объясняет, что оправдываться бесполезно и лучшая стратегия для жертвы — «взять на себя родительскую роль и успокоить его [агрессора] внутреннего паникующего ребенка». Например, «рассказать ему о его сильных сторонах и качествах, за которые вы его уважаете; вспомнить о его успехах; вспомнить, какие занятия из доступных снимают у него тревогу — кто-то играет в компьютерные игры, кто-то смотрит сериалы, кто-то занимается спортом — и предложить этим заняться».

При этом Орлова подчеркивает, что если агрессор переходит к физическому насилию, нужно вызывать полицию и использовать любую возможность уехать в безопасное место. «Никто не запрещает жертве покинуть свое жилище, если есть угроза жизни и здоровью. Тут никакой QR-код не нужен», — напоминает Мухамеджанов.

«Насилию.нет», «Зона права», «Китеж» и еще шесть российских НКО, работающих с пострадавшими, 2 апреля потребовали у правительства принять срочные меры для обеспечения безопасности уязвимых групп.

Правозащитники, в частности, предлагают властям заплатить за номера в пустующих гостиницах и хостелах, чтобы женщины, дети и старики при необходимости могли получить там убежище. Так уже поступили власти Франции — там правительство заплатит за 20 тысяч мест для жертв домашнего насилия. Российские власти пока на предложение никак не отреагировали.

Насколько вырастет уровень домашнего насилия в России, по словам опрошенных Би-би-си экспертов, пока оценить невозможно. По словам Мухамеджанова из «Зоны права», за неделю работы их горячей линии на нее поступило 25 обращений (линию открыли 30 марта).

Например, женщина, которая вместе с ребенком сбежала из дома 27 марта, советовалась, как лучше поступить, чтобы войти в квартиру и забрать хотя бы документы. Также звонили люди, чьи близкие подвергаются насилию: «Сын живет в Казани, а в другом регионе его мама живет с партнером, и тот ее бьет. Сын спрашивает, как лучше поступить, потому что мама пока не особо сама готова что-либо предпринимать».

Восемь человек оставили свои контакты для связи, их адвокаты готовы консультировать дальше. Остальные запросы были анонимными. География обращений — Казань, Серпухов, Петербург, Саратов, Одинцово, Севастополь.

«Ну, а кого винить? Не государство же»

Жить в кризисной квартире «Рука помощи» при Ассоциации замещающих семей Московской области можно три месяца, в исключительных случаях — до шести.

Марию с детьми три раза в день навещают кураторы центра, привозят продукты и необходимые вещи, с детьми занимаются психологи, они же вместе с юристами составили для пострадавших план реабилитации и дальнейших действий. У Марии есть высшее юридическое образование, до того, как стать домохозяйкой, она была на госслужбе и теперь собирается искать работу и обеспечивать детей.

Муж, по словам Марии, первые два дня писал сообщения и извинялся, говорил, что вообще не понимает, что на него нашло, просил вернуться, обещал исправиться и найти подработку.

«Но вот сегодня в конце разговора, это было в обед, опять начались пьяные высказывания, я поняла, что человек опять пьян, — рассказывает женщина. — «А че, — говорит, — мне еще делать, я сижу дома один». И опять угрозы, оскорбления. Я сначала пыталась разговаривать, а потом его занесла в черный список, потому что сейчас я еще и оказалась виновата, что я его не поддерживаю в такой ситуации. Ну, а кого винить? Не государство же».

Возвращаться домой Мария не планирует. «Я сейчас смотрю на ситуацию в стране, говорят: находитесь дома, находитесь дома. А сколько таких женщин, как я, которые находятся дома? Алкоголь-то никто не запретил продавать».

Иллюстрации Олеси Волковой.